он категорически не хотел становиться наркоманом. Денисов жил в двухкомнатной квартире, принципиально не расширяя жилплощадь – он всегда хотел жить во дворце. Выходец из детского дома, будучи упорным в учебе и работе, свою первую бензоколонку он приобрел в 24 года, работая день и ночь. Поступив в институт и проучившись всего один семестр, он понял, что на случайных заработках далеко не уедешь, их хватало только, чтобы кое-как прожить. Тогда он перевелся на заочное отделение, устроившись сразу на несколько работ. Днем он работал на станции технического обслуживания, по вечерам ремонтировал машины втайне от начальства, и все деньги за работу шли в его карман, по ночам он охранял автостоянку, занимая две штатные единицы и моя машины у колонки, находящейся рядом со стоянкой. Денисов работал на износ, не имел друзей, не имел даже девушки. Он всячески избегал всяких знакомств, понимая, что знакомства – это расходы, особенно знакомства с девушками. Он не допускал даже мысли, что когда-то может влюбиться. И ему это удавалось. Он копил деньги, чтобы построить себе дворец. Вот тогда он заведет себе друзей, женится и покажет всем, какой он… Но шли годы, друзей не было, любимой тоже. Были только деньги, их хотелось все больше и больше. И когда Денисов понял, что может стать наркоманом, он испугался. Испугался, что деньги, заработанные таким трудом и страхом, уплывут сквозь пальцы и закончит свои дни он очень рано, не пожив в своем дворце. Он решил нанять на работу человека, только как это все обстряпать, чтобы информация о его делах не ушла из его квартиры. Он решил переоборудовать одну комнату в своего рода рабочую. Вынес оттуда мебель, оставив только софу, стол и стул. Рядом с софой поставил журнальный столик. Он пока еще не знал, для чего все это делает, но подспудно понимал, что делает. Когда комната была оборудована, он вышел на охоту. Это была охота на человека. Денисов ходил по вокзалам, переходам, наблюдал за бомжами, искал бомжа-одиночку, и ему повезло. Через несколько дней он увидел объект своих поисков. На скамье в сквере возле вокзала он увидел здоровенного парня, рядом стояла большая клетчатая сумка, такая, в которых челноки возят свой товар из-за границы. Парень был явно бомжем. Грязная одежда, грязные слипшиеся волосы, стоптанные ботинки, из-под коротких брюк выглядывают разного цвета носки. В ботинках не было шнурков, в дырочки продета проволока. Денисов сел на другой конец скамьи, какое-то время молча разглядывал парня. Явно молодой, не более 25 лет. Как же тебя угораздило, думал Денисов. Но им владела не жалость, им владела жадность.

– Тебе, что, негде? – осторожно спросил он у парня.

– Негде, а тебе-то что? Не брезгуешь со мной разговаривать? – зло посмотрел парень на Денисова.

– Не брезгую, я смотрю ты не пьющий, алкашей по лицу видно.

– Не пью я, даже не курю, – смягчился парень.

– А как попал в бомжи-то? – Денисов придвинулся ближе к парню, – звать-то как?

– Олег я, а в бомжи попал, как многие другие. Приехал на заработки из Украины, сначала работал на стройке, под Москвой дом строили одному алигарху, платил неплохо, кормил тоже неплохо, я деньги домой маме посылал, себе одежду кое-какую купил. А после окончания стройки хозяин дал нам расчет, все получили неплохие деньги. Нас было двенадцать человек, с разных концов съехались. Был у нас бригадир Михаил Иванович, дядька уже в возрасте, лет сорока пяти. Мы решили опять все вместе куда-нибудь наняться, бригадир ушел искать нам работу. Тут есть определенные места, куда собираются нуждающиеся в работе, туда же приезжают и наниматели. Михаил Иванович туда и поехал. А мы решили всей гурьбой пообедать где-нибудь. Деньги-то есть. Купили провизии и устроились в парке в кустиках. В кафе-то дорого. Ну, сидим, едим, без выпивки. И тут Данила, он из Белоруссии, достает из пакета две бутылки водки и предлагает выпить по граммульке за благополучное окончание работы и за успех в поисках новой. В общем-то, среди нас не было любителей выпить, но за такое не грех, тем более, что там две бутылки на одиннадцать человек. Данила-мастер (это мы его так звали), достает пластиковые стаканчики, разливает, ну мы и выпиваем все дружно. И все, никто ничего не помнит, заснули мы, а проснулись – нет ни денег, ни документов. Данилы-мастера нет и его дружка – Тимоши. Над нами Михаил Иванович стоит и трясет нас всех по очереди. Попросыпались мы и не поймем в чем дело, а бригадир говорит нам, что нашел работу для всех, но алкашей не возьмет. Учуял он, что от нас пахнет водкой и разозлился. Мы ему стали рассказывать, что выпили меньше, чем по сто граммов, а что случилось, не понятно. Нет двоих наших друзей, нет и пустых бутылок и стаканчиков тоже нет. Ну, Михаил Иванович говорит, что наниматель без документов не возьмет, а что делать? В милицию обращаться нельзя, у нас ни у кого нет регистрации. На работу без документов не берут, так и ушел от нас Михаил Иванович, с тех пор мы сами по себе, он сам по себе. Разбрелась постепенно наша бригада, кто куда. Кто на свалке устроился, кто по вокзалам, а я вот ни к кому не приткнулся. Не приглянулся я ни кому, не пьющий я, значит не уважающий себя человек. Вот и остался один. Домой бы уехать, да как без документов.

– А если я тебе помогу, документы выправлю и денег заработаешь, – в надежде спросил Денисов.

– А что за работа? А как Вы мне документы выправите, я ведь не житель России? – Олег подался к Денисову. А тот и сам не знал, зачем он такое ляпнул, но думал он сейчас не о проблемах парня, а о своих делах.

– Я тебе работу предоставлю, жилье, еду ну и соответственно куплю одежду. Отмоешься, постижешься, а? – Денисов почти был уверен, что Олег согласиться, и он не ошибся.

– Я согласен, только бы хотелось узнать, что за работа, хотя я на любую согласен, – Олег разволновался.

– Тогда едем, вон там машина моя стоит. Не бери сумку, зачем она тебе. Что у тебя там?

– Да там одежда теплая да одеяло, я ведь сплю, где придется, а ночью холодно еще, не лето на дворе. – Действительно, на дворе было еще не лето, конец апреля.

– А живности на тебе нет? – испуганно спросил Денисов, когда они уже подходили к машине.

– Какой живности? А, – понял Олег, – нет, до такого еще не дожил. Я