«Штурм укрепленного плацдарма Могилев представлял собой семидневную самостоятельную операцию против прекрасной долговременной оборонительной позиции, защищаемой фанатичным противником. Русские держались до последнего. Они были совершенно нечувствительны к происходившему у них на флангах и в тылу. За каждую стрелковую ячейку, пулеметное или орудийное гнездо, каждый дом приходилось вести бои»[311].

Также высоко была оценена деятельность советской артиллерии: «Несмотря на применение разведывательных частей, воздухоплавателей и разведывательной авиации, так и не удалось заставить замолчать русскую артиллерию». Это также является косвенным свидетельством относительно успешного снабжения гарнизона боеприпасами по воздуху.

Результаты штурма в числовом выражении были следующими:

«…корпус мог записать в свой актив 35 000 пленных и трофеи: 294 орудия, 127 противотанковых орудий, 45 танков и бронемашин, 1348 пулеметов, 40 счетверенных пулеметов, 1640 автомобилей, 59 тягачей, 33 самолета, 765 повозок, 2242 лошади, 38 полевых кухонь»[312].

Собственные потери VII корпуса составили 3765 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

Однако главным итогом семидневного сражения за Могилев было исключение VII армейского корпуса из боев за Смоленск. Вместо того чтобы форсированным маршем двигаться вперед и сменять подвижные соединения XXXXVI или XXXXVII корпусов на захваченных ими позициях, немецкая пехота билась за город довольно далеко в тылу группы армий «Центр». Если бы состоялась смена подвижных частей под Смоленском или Ельней, они могли прорваться в район Дорогобужа или Ярцево и соединиться с 3-й танковой группой Гота. Соответственно точка в боях за Смоленск была бы поставлена намного раньше, чем это произошло в реальности.

К сожалению, в Красной армии в 1941 г. стратегия «фестунгов» (крепостей) не была доведена до логического завершения. Двойственность отношения к окруженным городам выражалась в подходе к оценке действий людей, их защищавших. Бывший начальник оперативного отдела 13-й армии С.П.Иванов вспоминал: «…принятое генералами Ф.А. Бакуниным и М.Т. Романовым единственно правильное решение о выходе из окружения, когда возможности обороны были исчерпаны, так и не получило одобрения главного командования Западного направления и Ставки. «После выхода из окружения, — рассказывал мне позже генерал Бакунин, — я был вызван в Москву, в кадры, где выслушал от генерала А.Д. Румянцева несправедливые попреки о якобы преждевременной сдаче Могилева. Невзирая на это, я доложил ему об особо отличившихся и пытался передать их список. Но получил на это однозначный ответ: «Окруженцев не награждаем…»[313]. Такой подход был, конечно же, несправедлив. Даже в окружении солдаты и командиры решали задачу воздействия на противника, разрушения его планов и нанесения ему максимально возможных потерь.

В бой идут оперативные группы

В конце второй декады июля обстановку на Западном фронте можно было бы назвать близкой к катастрофической. Немецкие моторизованные части ворвались в Смоленск, перерезали дорогу Смоленск — Москва, затем перехватили железнодорожную ветку, идущую на Смоленск через Ельню. Выбор возможных вариантов действий был небогат. Подтягивание войск в район, где могли сомкнуться немецкие танковые «клещи» за спиной 16-й и 20-й армий, не решало проблему радикально. Сосредоточение усилий на недопущении смыкания «клещей» оборонительными средствами, во-первых, требовало времени на перевозку войск, а во-вторых, грозило постепенным разгромом и обходом этих войск. За примерами далеко ходить не надо было — перед глазами были безуспешные с точки зрения оперативного результата действия 44-го и 2-го стрелковых корпусов под Минском в конце июня 1941 г. Следующим шагом немцев был бы аналогичный по форме и сути удар по свежесформированным войскам Фронта резервных армий.

Нужно было радикальное решение проблемы, и оно вскоре было предложено. Идея провести крупное контрнаступление появилась вскоре после того, как немцы ворвались в Смоленск. Уже 19 июля начальник Генерального штаба Красной армии Г.К. Жуков отдает директиву о сосредоточении войск фронта резервных армий «для проведения операции по окружению противника в районе г. Смоленск…».

Брошенный в лесу танк Т-26. Июль 1941 г.

Сохранилась запись переговоры Сталина с главнокомандующим войск Западного направления Тимошенко. 20 июля 1941 г. Сталин озвучил следующую идею:

«Вы до сих пор обычно подкидывали на помощь фронту по две, по три дивизии, и из этого понятно ничего существенного не получалось. Не пора ли отказаться от подобной тактики и начать создавать кулаки в семь-восемь дивизий с кавалерией на флангах. Избрать направление и заставить противника перестроить свои ряды по воле нашего командования. Вот, например нельзя ли [в группе] из трех дивизий Хоменко, трех дивизий орловских, одной танковой дивизии, которая уже дерется под Ярцево, и одной мотодивизии добавить, может, еще две-три дивизии из резервной армии, прибавить, сюда кавалерию и нацелить всю эту группу на район Смоленска, чтобы разбить и вышибить противника из этого района, отогнав его за Оршу. Я думаю, что пришло время перейти нам от крохоборства к действиям большим группами»[314].

Тимошенко поддержал эту идею, хотя в тот момент он явно находился под впечатлением от потери Ельни в предыдущий день. Поэтому он выдвинул предложение сконцентрировать усилия именно на этом направлении: «Все-таки главная группа танков — на Ельню».

На следующий день последовал разговор Тимошенко с Жуковым, на котором обсуждались детали предстоящего контрнаступления. Начальник Генерального штаба потребовал обеспечить взаимодействие групп с авиацией, как ударной, так и истребительной. В ответ Тимошенко прямо сказал, что авиации у него «крайне недостаточно, если не сказать больше». Эта жалоба была принята к сведению, и группам позднее были приданы авиачасти из резерва командующего ВВС КА. Также неизбежно встал вопрос об усилении оперативных групп бронетехникой. Поздней ночью, в 2.35, 21 июля последовала директива Генерального штаба № 00455 за подписью Г.К. Жукова, в которой указывалось:

«В целях усиления стрелковых дивизий, назначенных для операции, Народный комиссар обороны приказал выделить в каждую дивизию генерал-майора тов. Хоменко и генерал-лейтенанта тов. Калинина по одному танковому батальону в составе 21 танка, из коих — 10 танков Т-34 и 11 танков БТ или Т-26 пушечных. Всего выделить 60 танков Т-34 и 66 танков БТ или Т-26. В группу генерал-лейтенанта тов. Качалова выделить 104-ю танковую дивизию в полном составе» [315].

Обстановка к двадцатым числам июля 1941 г. под Смоленском в чем-то напоминала ситуацию в начале того же месяца. Немецкие танковые группы прорвались довольно далеко вперед от рубежа Днепра и вели боевые действия в отрыве от пехотных соединений 9-й и 2-й армий. Соответственно было создано несколько оперативных групп, задачей-максимум для которых был разгром этих вырвавшихся вперед мехсоединений противника. Это позволило бы 16-й и 20-й армиям