месте и побежал в туалет, где уже никого не осталось. Закрывшись в кабине, с помощью инструментов Виктор открыл окно.

Тут ему повезло: рядом остановился грузовик, перекрывший окно в случае наблюдения, и Шеймов, не теряя ни секунды, выпрыгнул на улицу, там и напялил берет, закутался в шарф и надел темные очки.

Затем — такси, на ужасном английском недавно выученные слова: «American embassy, please». — «Американское посольство?» — переспросил водитель по-польски.

Шеймов старался держаться уверенно и нагло (это всегда помогает): дал большой куш шоферу, на полицейского взглянул словно на чучело — тот даже взял под козырек — и важно вошел внутрь. Дежурного Шеймов отвел подальше от телефонов, заявил, что он хочет политического убежища, и написал на бумажке, что работает в КГБ.

Тут же к нему спустилось несколько цэрэушников, которые провели его в подвальное помещение. Правда, опять довелось понервничать: навстречу шли польские рабочие, которых американцы использовали для ремонта, — наверняка половина из них являлись сотрудниками польской контрразведки! Пришлось отвернуться.

Американцы повели беседу профессионально: сколько у вас времени? Часы показывали 18.15, в 19.10 он должен возвратиться в кино, к бдящим коллегам. Кто резидент КГБ в Варшаве? Кто начальник линии «X» — научно-технической разведки? Чем занимаетесь в Москве?

Когда Шеймов назвал свою должность, цэрэушники окаменели от восторга, быстро пересняли его паспорт, записали домашний адрес и телефон и предложили уехать в США немедленно.

Шеймова это не устраивало, он передал цэрэушникам условия связи в Москве: личная встреча у памятника Грибоедову на Чистых прудах.

Дальнейшее развивалось по неприхотливым канонам секретной службы: на «чистой» машине, то есть принадлежавшей дипломату, а не разведчику, Шеймова вывезли из посольства, проверились, добросили в район культурного центра. Там он влез в окно туалета, дождался окончания сеанса и, жалуясь на боли в желудке, воссоединился с коллегами и офицером безопасности — им и в голову не пришло, что он отсутствовал…

Кто же такой сотрудник КГБ Виктор Шеймов?

Он родился в 1946 году в Москве и рос честным советским пионером и комсомольцем. И мать и отец — ветераны Великой Отечественной, мать работала врачом в престижной поликлинике, отец, инженер-полковник, всю жизнь трудился как военный специалист на секретных объектах и приложил руку к созданию межбаллистических ракет.

В 1969 году Шеймов закончил МГТУ имени Баумана и попал на работу в закрытый НИИ Министерства обороны, где занимался разработкой систем наводки ракет с космических спутников, там к нему присмотрелись сотрудники КГБ и решили, что по всем параметрам он подходит для работы на более высоком уровне.

В 1971 году его взяли в суперсекретное Восьмое главное управление КГБ, обеспечивающее функционирование и безопасность всей шифровальной связи Советского Союза, а также отвечающее за все коммуникации внутри КГБ и за рубежом.

Шеймов специализировался по защите шифровальной связи, в его функции входило обслуживание советских посольств и резидентур за границей, там, как известно, местные контрразведки выбивались из сил, чтобы насовать «жучков» в советские представительства и, если повезет, проникнуть в сердце посольства — шифровальное помещение.

Жизнь шифровальщиков тяжела не только из-за кропотливого, изнурительного труда — давит секретность, особенно за границей, где шифровальщики находятся под особым присмотром службы безопасности и следуют четким правилам поведения, исключающим любые контакты с иностранцами, даже в город, даже в кино выходят только вдвоем (впрочем, точно такая же картина и в иностранных спецслужбах).

В Москве жизнь, конечно, полегче, но тоже никаких контактов с иностранцами, прямых или косвенных, никаких подозрительных связей среди своих граждан, бдительный глаз фиксирует любые отклонения, которые потенциально угрожают безопасности.

Всех замешанных даже в незначительные финансовые дела (например, заем крупной суммы), всех не совсем морально устойчивых, всех даже чуть-чуть диссидентствующих, всех, имевших несчастье состоять в родственной связи с сидевшими в тюрьме, а также с продавцами, директорами магазинов и другими потенциально криминальными элементами, вычищали из службы железной метлой.

Работа престижная, не связанная с грязными вербовками или со стукачеством, высокооплачиваемая — естественно, туда тянулись многие талантливые научно-технические работники, которых фильтровали, тщательно изучали, словно под рентгеном, проверяли до седьмого колена, собирали отзывы от друзей и недругов (не забыв и о дворнике, со времен царя Гороха подмечающем, кто к кому заходит и сколько пустых бутылок кто-то выносит в авоське).

Но после крутого отбора сотрудники попадали в атмосферу важной для Родины работы, их щедро поощряли орденами за успехи, создавали условия для защиты кандидатских и докторских диссертаций, многие стали даже лауреатами Государственных премий — ведь в управлении трудились высшей пробы математики, блестящие системщики и другие специалисты высочайшего класса.

Чужие шифры — клад для любой разведки. Если перед разведчиком стоит дилемма, кого вербовать: министра правительства или шифровальщика, он предпочтет последнего.

Конечно, министр обладает множеством секретов, но они обычно относятся лишь к его епархии, шифровальщик же может обеспечить доступ ко многим секретным коммуникациям и дать возможность преспокойно читать широкий круг перехваченных телеграмм.

Разве американский флот одержал бы победу у Мидуэя, если бы не удалось раскрыть японские военно-морские шифры?

А сколько жизней союзников спасла расшифровка гитлеровских телеграмм, которая удалась англичанам! Правда, у них этот величайший секрет выкрадывали наши агенты, и телеграммы ложились на стол Верховному, решив судьбу многих сражений, например на Курской дуге.

В 1945 году бегство в Канаде советского шифровальщика Гузенко привело к аресту ряда агентов, передававших «атомные секреты» Советскому Союзу, серьезным ущербом обернулось также дешифрование вскоре после войны многих телеграмм НКВД (над этим американцы и англичане работали много лет) и, как результат, разоблачение двух агентов «пятерки» Маклина и Берджесса, которым еле-еле удалось убежать в СССР.

Советские спецслужбы также проделали немало прорех в западных коммуникациях.

Телеграфная переписка посольства США в Москве с момента установления дипломатических отношений в 1933 году длительное время находилась под контролем ОГПУ, после войны и в самые последние десятилетия наши спецслужбы тоже не дремали и читали телеграммы многих посольств.

Шеймов отличался рациональностью и целеустремленностью, это видно даже из того, как он познакомился с будущей женой: в августе 1973 года поехал в химчистку и там приметил девушку с подругой, стоявших в очереди. Девушка ему понравилась, и он изучал ее, следуя завету своего друга: «Смотри внимательно и постарайся определить, о чем она думает. Затем ненавязчиво, но уверенно подойди к ней и в дружеском тоне затронь эту тему. Все остальное придет само собой».

Однако в тот момент завязывать знакомство он счел преждевременным, но, как опытный чекист, запомнил ее адрес, продиктованный приемщице, а также день выдачи вещей — тогда он и устроил ей засаду с самого