дождь кончился сорок минут назад! Что, скотина, нализался и дрыхнешь?

— Почему — нализался?.. — попробовал было возразить я, но волшебница уже глядела под стол, загибая пальцы:

— Одна, две, три... Тоже мне.

Пододвинув компьютерный стул, она села напротив меня и наклонилась вперёд.

— Ну, так что делать будем? — спросила она.

Я поднял брови:

— Васька, о чём ты?

Чародейка поморщилась:

— Макс, не прикидывайся, всё равно не умеешь! Ты ведь понимаешь прекрасно, что отключить телефон и сидеть глушить пиво — не выход.

— Разве?

— Максим, — Василиса вздохнула. — Она не может здесь оставаться, и ты это знаешь.

Я промолчал.

— Наши тоже все сидят на измене, — продолжала волшебница. — Ну, случись чего... Неужели не жалко?

— Их?

— Её, дурень, её! Я же видела, как её в Сивелькирии плющило. Ты, что ли, думал, что здесь легче будет?

— Васевна... — я прижал руку к груди. — Вот не трави душу, а?..

Василиса хмыкнула.

— И потом...

— Сколько выпил-то? — спросила чародейка. — Три бутылки — и всё? Эк тебя развезло... Стыд один с тобой: пить — и то не умеешь.

Поднявшись, волшебница направилась в кухню и вскоре вернулась со стаканом воды.

— Выпей.

— Да я...

— Пей, сказала, не то сейчас за шиворот вылью!

Пришлось подчиниться.

— Это дама твоя там хозяйничает? — с усмешкой спросила Васевна, принимая стакан. — Теперь хоть буду знать, из чего она своё приворотное зелье гонит.

— Что? А, это? Это... Это...

— Да поняла уж, что не от поноса, — отмахнулась чародейка. — Максим, я ж чего припёрлась: меня поговорить с тобой попросили, как боевого товарища и как друга, и сказать, что, если вы вернётесь сейчас, то...

Она многозначительно замолчала. Я сделал широкий жест:

— То я избегу расстрела!

Уголки губ Василисы приподнялись:

— Вот видишь? Сам догадался!

— ...Серьёзно?!

— Серьёзнее некуда. Строгий выговор с занесением — это понятно, зато дальше потом себе спокойно работаешь. Шеф со всеми переругался, но выторговал. Как ты на такое смотришь?

— А девочка?

Чародейка медленно покачала головой из стороны в сторону.

— Что ж, тогда...

— Может, сам что-то хочешь?

— А?

— Управление в моём лице к тебе прибыло, чтобы узнать, когда же ты, твою мать, наконец-то за ум возьмёшься. Рожай уже!

Я набрал воздуха в лёгкие:

— В таком случае, предлагаю создать комиссию по этической составляющей, которая круг-ло-су-точ-но и не-от-ступ-но...

Чародейка присвистнула:

— Точно только три бутылки?

— Значит, нет, — я кисло усмехнулся. — Гуманизм в применении магии? Тоже нет? Тогда, может быть, уважение к правам человека?

— Максим... — Василиса вздохнула. — Ты стал такой циник...

— Спасибо.

— Это не комплимент.

— О!..

Волшебница поставила стакан на край стола и сплела пальцы в замок.

— Короче, — сказала она. — Ситуация патовая. Вытащить её мы не можем — юристы работают, но пока что-то как-то не очень. Самодеятельность Опергруппы не в счёт. Погасить тот очаг мы тоже не можем — проморгали, чего там, да и твоей суженой не поздоровится. В миру жить она — не смотри на меня так! — в миру жить она тоже не может, а единственный маг, который является для неё авторитетом...

— Вась, чего вы её все так боитесь? — спросил я. — Прецедент?

— Прецедент... — чародейка кивнула. — Видел бы ты бюджет...

— Она не вернётся, — я помотал головой. — Хотите режьте меня, но она не вернётся.

Волшебница молитвенно возвела очи к небу — мол, Господи, ниспошли этому человеку мозгов.

— Не пошлёт, — сказал я.

Василиса поглядела на меня с интересом:

— Я ещё ничего не сказала.

Мы помолчали.

— Где сама? — спросила волшебница.

— По го... По городу бегает.

— Работу нашла себе?

— Ты имеешь в виду — после прошлого раза? Нет. Пока — нет.

— А ты?

Я развёл руками:

— Кому я, на фиг, нужен?

— Громову, например.

— О.

— И Кешмет интересовалась — волнуются за тебя.

Мы помолчали ещё.

— Блин, да какого чёрта?! —