обожженным. Воздух вокруг Хрони наполняла неясная дымка, свидетельствующая о скрытых силах, еще теплящихся в нем.

Они находились в лесу на поляне, окруженной высокими деревьями. Ветер шумел в кронах, воздух был свеж и прохладен. Небо с пугающей быстротой затягивалось тучами.

— Уэбб! — донесся до Хилдрета голос Рона, исполненный боли.

Уэбб неуверенно поднялся и глазами поискал человека из будущего. Дайнин лежал неподалеку в траве лицом вниз, закрывая глаза обеими руками, чтобы не видеть дневного света.

Уэбб опустился на колени рядом с ним. На траве вокруг была видна кровь.

— Рон,— мягко сказал он.— Давай я помогу тебе.

— Нет,— сказал Дайнин. По его голосу чувствовалось, что он страдает от невыносимой боли.— Этому телу уже не поможешь, Уэбб, оно полностью искалечено.

— Нет! — резко ответил Уэбб, но Дайнин остановил его.

— Да, Уэбб, поверь мне. Но я не очень жалею об этом. Все равно ведь Недуг убил бы меня месяцев через шесть. А это тело уже бесполезно.— Плечи его напряглись от непомерного усилия, и он, приподнявшись, оперся спиной о пенек, находившийся рядом.

Он конвульсивно закашлялся, продолжая закрывать глаза руками.

— Я должен сказать тебе, Уэбб, что-то очень важное,— проговорил он с трудом.— Послушай, помнишь, я говорил тебе о нашем сходстве? И речь шла не просто о том, что мы похожи лицом и телом, Уэбб. Близнецами являются и наши разумы. Строение твоего мозга является точной копией моего. Мы мозговые близнецы. Я отыскал тебя потому, что очень нуждался в тебе. Теперь я могу сказать почему.

— Рон, пожалуйста, помолчи сейчас. Тебе нужен отдых. А как только ты наберешься сил...

— Нет, я уже никогда не наберусь сил. Послушай, Уэбб, Хрони все еще работает, хотя и вышел из-под контроля. Он излучает итерференционное поле всей своей мощностью. Я не знаю, к чему это приведет, это выходит за рамки моего опыта. Но я уверен, что на некоторое время мы избавлены от Усмирителей. По крайней мере, на время, достаточно долгое, чтобы ты успел сделать то, о чем я тебя попрошу.

— Сделать?

— Да, Уэбб,— Рон сдавленно глотнул воздуха и некоторое время от боли не мог продолжать.— Я так называемый, «чувствительный», Уэбб. Я обнаружил твой мозг, так похожий на мой, и явился к тебе. В этом теле я умираю. Но если ты поможешь мне, я не умру. Если ты впустишь меня...

— Впущу тебя? Ты имеешь в виду...— удивленно произнес Уэбб.

— Впустишь меня в свой мозг. Мы так близки, что наши умы совершенно идентичны, то есть, сходство таково, что в вашем языке просто нет слова, определяющего его, поэтому точнее я выразиться не могу. Это значит, что я могу жить в твоем мозгу, если ты впустишь меня в него. В твоем мозгу будет существовать два сознания, которые со временем сольются в одно.

Сначала ты не будешь замечать этого, но постепенно твое сознание впитает мое, и ты станешь обладателем моих знаний и моего опыта. Конечно, это займет определенное время. Мозг должен приспособиться к двум сознаниям, создать новые нервные связи. Но в конце концов это произойдет.

— Ты хочешь, чтобы я впустил тебя в свой мозг? — пробормотал Уэбб не испуганно, а удивленно.

— Да, пожалуйста, Уэбб. Я смогу сделать это только с твоего согласия, не думай. И... я обещаю, что тело по-прежнему останется твоим. Ты не утратишь своей личности, своей — как это у вас называется? — своей духовности. Но приобретешь часть моей.

Хилдрет кивнул, с состраданием глядя на измученного умирающего человека.

Он коснулся плеча Дайнина.

— Что нужно делать? — спросил он.

— Спасибо, Уэбб,— сказал Дайнин и снова на мгновение потерял способность говорить. На лбу у него выступили капли пота, стекавшие между пальцами. Наконец он с усилием произнес:

— Тебе необходимо что-нибудь такое, на чем ты мог сфокусировать взгляд. У тебя есть что-нибудь блестящее? Металлическая пряжа или нож?

— Лупа подойдет?

— Вполне.— Голос Рона стал еле слышен.— Смотри на нее, Уэбб. Найди на ней сверкающую точку и смотри на нее. Думай о ней. Просто думай о свете.

Уэбб повертел лупу в руке, рассматривая ее и ища отражения открывающегося солнца. В его ушах звучал слабый голос Дайнина, повторяющий:

— Думай о свете, Уэбб. Думай о том, что вокруг не осталось ничего, кроме света. Только эта искорка света...

Нагнув голову, Уэбб уставился на маленький отблеск света в лупе. Рука его дрогнула, и искорка мигнула, но Уэбб продолжал смотреть. Голос Дайнина перешел в шепот, а потом стал вообще почти неслышным.

Через какое-то время Уэбб понял, что не видит больше лупы. Не было больше ни лупы, ни леса, ни умирающего человека рядом с ним. Не было ничего, кроме нарастающего звука, который был сначала похож на шум ветра в листве деревьев, а затем перешел в рев бури, понесший его, как осенний листок прочь от мира, в черную пустоту бездны.

«Бестелесное» я Уэбба плавало в черной бездне, затерянное, удивленное, испуганное, до тех пор, пока он не услышал дружелюбный голос Рона, прямо из пустоты, окружавшей его.

— Все в порядке, Уэбб! — произнес голос Дайнина, беззвучный, но вполне реальный.

— Где... где мы? судорожно спросил Уэбб.

Беззвучный смех.

— Нигде, Уэбб. Это просто мысль.— Голос вдруг изменился, стал серьезным и сильным.

— Мое сердце,— произнес он.— Мое сердце перестало биться. Я должен поторапливаться. Я вхожу в тебя, Уэбб. Ты можешь почувствовать что-то при этом, но не противься. Это не нанесет тебе вреда, Уэбб. Даю слово, ты еще очень долго не будешь знать, что я в тебе. Но я буду в тебе. Ты готов, Уэбб?

Уэбб дал свое мысленное согласие; и его наполнило ощущение приятного тепла, растекающегося по всему телу, у него возникло странное чувство двойственности, как будто он одновременно являлся двумя людьми, смотрящимися в зеркало. А потом он беззвучно вскрикнул от болезненного расширения своего существа, которое, казалось, разлетелось на атомы, рассеялось по самым дальним уголкам пространства.

Он ощутил холод космического пространства. Он почувствовал, что со все увеличивающейся скоростью падает куда-то вниз, вниз и вниз.

Он очнулся.

Ничто не изменилось.

Он оглянулся. Ветер все также шумел в вершинах деревьев, все также гнал по небу облака. Рон Дайнин по-прежнему лежал у его ног.

Дайнин был мертв.

Вздохнув, Уэбб с трудом поднялся.

Напоследок коснулся худого угловатого тела и пошел прочь. Друзья и раньше умирали у него на глазах, пока они продвигались от Нормандии к