Не получилось уединения: Ларик и Валя сидели словно каждый по отдельности. Она ждала, сделает ли он попытку коснуться ее руки: и близко ничего подобного. Он был всецело прямо-таки увлечен фильмом: отпустил шепотом пару замечаний – не для нее, для всех, смеялся на смешных местах… А фильмец был, в общем, зануден, с ненужными неясными повторами, без действия, а так… непонятно что. И с чего это Лариончик стал такой вумный?.. И уж лучше бы он проявил навязчивость, откуда в нас столько английской благопристойности?

– Все это – вырождение, – авторитетно заметил он при выходе. – Вторичные идеи.

Володя с Галей мигом потерялись в толпе. Ага: все-таки решил остаться с ней вдвоем, подумала она снисходительно и с удовлетворением.

– Есть хочется – ужасно, – признался Ларик. – Поздно, перекусить уже негде. Можно было бы погулять, но мороз ужасный, правда?

– Да так… бывало и холоднее.

– На верхотуре смену отпахать – рожа деревенеет. Все старые строители радикулитчики: разогреешься за работой – а ветерок поясницу прохватит, и привет. Японцы, те шерстяные пояса под одеждой носят. И как строят!

То есть: намерзся за день, прогулка не улыбается.

– Зачем же ты выбрал эту профессию? – (Сам захотел, так чего расхныкался?)

– А – интересно. И – со смыслом. Это тебе не конвейер, не штаны в конторе просиживать. Крыша над головой каждому нужна. Но как подумаешь в мороз о горячем борще – аж слюнки капают.

А ведь голоден бедный мальчик, живет один, ест по столовкам, никто не позаботится…

– Поехали – накормлю, – неожиданно велела она. – Борща нет, но если фасолевый суп тебя устроит…

– Поздно уже…

Они прошли мимо Маяковской, как бы не видя ее, дальше к Площади Восстания; время для принятия решения выигрывалось.

– В двенадцать уйдешь, успеешь на метро к себе. Еще не ночь.

Ларик вздохнул:

– Доброта тебя погубит.

Грамотный комплимент: шутливый, с тончайшим оттенком осуждения поскольку отнюдь не часто была она добра к нему, признающий ее доброту в данном случае, выражающий благодарность – и сомнение.

– И чеснок есть? – предвкушающе сдался он.

– И лук тоже.

За Лиговкой у вокзала переминалась коротенькая очередь на стоянке: такси подъезжали.

– Сэкономим время? На тачке до подъезда. Бедная студентка не против?

В тепле и уюте машины, на мягком заднем сидении подлокотник не разделял их, как было в кино, касались друг друга краем одежды, на поворотах качало вбок, сдвигало плечами.

Ларик чувствовал: сейчас не выдержит, обнимет ее, прижмется лицом к холодной, гладкой, пахнущей морозом и духами щеке, зароется носом в родные волосы – и все будет кончено, кончено, кончено! Напрягся, вдохнул, сосчитал в уме до десяти. «Надо срочно говорить, говорить что угодно, когда говоришь – легче…»

Валя дремотно смежила ресницы. Ждала.

– На заочном можно сдать два курса за год, – услышал Ларик свой спертый голос. – Но стать настоящим специалистом заочно – это вряд ли. Архитектура требует человека целиком.

«Что за фальшь я несу?! – ужаснулся он. – Она же все понимает, чувствует, сейчас разгадает мою игру – и я ляпнул, кроме презрения мне ничего не достанется…»

Но у нее слова его вызывали мысли иные. И первая: еще один самолюбивый эгоист. Вторая: а кто ж за него позаботится о нем, на кого, кроме себя, он может рассчитывать. Третья: неужели он совсем не думает обо мне… сейчас вечер, мы вдвоем, едем ко мне… Четвертая: а все-таки он серьезный человек.

– А что ты хотел бы построить? – заинтересованно-деловитый тон без грусти.

– Нужен проект дома с крытым двором и собственным микроклиматом, а на кровли и перекрытия – солнечные батареи, – сказал Ларик. – Клад для Средней Азии, этой идеи я пока нигде не встретил.

Подъехали к дому.

– Всего доброго, – сказал Ларик, стоя у открытой дверцы. – Спасибо за вечер.

– Не поняла, – она подняла брови. – Ты что?

– Извини, – вздохнул он. – Уже поздно. И общагу закроют.

– Ты хотел есть, – пожала плечиками.

– Да не настолько сильно. – Улыбнулся и вежливо пожал пальцы в мохнатой варежке. – Спокойной ночи. – И сел в машину.

Угревшись на сидении, расслабился и отплыл в грезы: она была здесь, с ним, в его объятиях, любила его, и он был счастлив.

А Валя открыла холодильник, убедилась, что суп, разумеется, был доеден за обедом, что с того, еды масса, можно было пожарить яичницу с колбасой… Из принципа раскрыла учебник; наука не лезла в голову.

37. Если к вам пришли гости – радуйтесь, что не госбезопасность

Ларик не звонил. Не показывался. Заготовки уничижительных фраз пропадали втуне.

Вечером третьего дня бимбомкнули в дверь. Он! Валя спокойно выждала, поправила перед зеркалом волосы, придала лицу правильное выражение занятое, слегка удивленное.

Удивление пригодилось, перейдя в искреннее. В дверях стояла незнакомая девушка.

Девушка была роскошно одета: кожаная куртка на меху, серые стеганые брюки, заправленные в низкие сапожки на шнуровке, и пуховая шапочка с длинными ушами. Челка – золотистая, глаза зеленоватые; красивая, спокойная, опасная.

– Здравствуйте. Вы Валя? – уверенно шагнула она.

– Вы ко мне?.. Здравствуйте…

– Позволите пройти? – Она держалась как-то свысока.

– Пожалуйста… – Валя указала на вешалку.

– Я только на минутку. – Села в ее комнате, огляделась.

У Вали упало сердце. Фраза отдалась знакомой интонацией. Каким-то образом она сразу все поняла. Что это имеет отношение к Ларику. Что разговор будет о нем. Что ничего хорошего она не услышит. Грянувшая непоправимость парализовала ее.

– А вы мне нравитесь, – напрямик сказала гостья, бесцеремонно оглядев ее. – Но – к делу. Мы с Ларькой подали заявление, и надо поставить все точки над i.

Ясно постигла: заявление – в ЗАГС, а точки – что они не должны больше видеться.

– Пожалуйста, – выговорила она, плохо владея голосом.

– Я не могу запретить вам видеться, но могу попросить вас.

– Я не искала никаких встреч…

– Не перебивайте, пожалуйста. У нас это совершенно серьезно. Мы нужны друг другу. Он цельный, талантливый человек. У него нет никаких связей, никакой поддержки. Я обязана помочь ему встать на ноги. Он нравится моим родителям, у них есть возможность поддержать стоящего человека. Мужчине нужна женщина, в которой он может быть уверен. Которая свою жизнь посвятит ему. Вы согласны?

– Смотря какой мужчина… и какая женщина… – пробормотала Валя.