– Я отомщу за твою семью. Обещаю.

– Убьешь Рорка?

– Не-э-эт. – Он улыбнулся. – Я сотворю с ним нечто гораздо более страшное, чем смерть. Нужно только твое согласие. И вы будете отомщены. Проклятие падет. Это раздавит левхойта. Он лишится всего, чем жил и чем дорожил. Совсем как ты. Подумай. Если решишься – приходи…

…Алтарь, на котором лежала жертва, вдруг стал слепяще-белым, когда умирающая вампирша вспомнила сына. Ради него… Ради его улыбки… Ради его смеха… Ради его будущих побед и будущего счастья… В конце концов, что может быть сильнее любви матери к ребенку?

Умирающая закрыла глаза и улыбнулась, чувствуя, как уплывает в вязкое забытье.

«Звездочка!»

Такой родной, такой живой, такой любящий голос.

«Я иду», – хотела отозваться Вилора, но губы не слушались.

«Я иду!» – мысленно повторила она, понимая, что впервые за долгие годы счастлива, потому что впервые за долгие годы все сделала правильно.

«Я иду!»

– Нет… – Гриян неверяще смотрел на яркое сияние.

Алтарь сверкал так, что было больно глядеть. Чистый свет залил пещеру, изгоняя полумрак, пряча от любопытных глаз неподвижное тело погибшей.

– Нет… – повторил левхойт, и в его голосе дрожала ненависть, смешанная с яростью.

Его враг усмехнулся и повел плечами. Призрачные сполохи крыльев отбросили на стены угольные тени. Лицо бывшего квардинга Ада осталось спокойным. Ни один мускул не дрогнул на нем и тогда, когда волшебные кандалы, сковывавшие руки, рассыпались на звенья и с бряцаньем запрыгали по прозрачным ступеням. Демон спускался неторопливо, и широкая лестница за его спиной погружалась в озеро, снова становясь безжизненной неподвижной гладью.

Едва Амон ступил на берег, как высокий, горящий, словно маленькое солнце, жертвенник торжественно начал оседать. Сияющие письмена рассыпались золотой пылью, и глыба отверделой воды медленно канула обратно в озеро. Оставшиеся на берегу подземного водоема мужчины, не отрываясь, смотрели, как хрупкое женское тело, по-прежнему охваченное сиянием, уходило на страшную безжизненную глубину… Оно становилось все меньше и меньше и наконец превратилось в едва различимую сияющую точку – будто бы яркая звездочка упала в неподвижную воду. А потом пропала и она. И отчего-то каждый из смотревших понял – эта искорка света будет еще долго опускаться на дно. Очень-очень долго.

В случившемся было столько молчаливого величия и жути, что все собравшиеся в гроте на несколько долгих мгновений забыли о взаимной ненависти и интригах. Даже безумный мятежник застыл, с ужасом глядя в страшную бездну.

Первым пришел в себя конечно же недавний пленник, столь легко избавившийся от оков. Белый песок громко хрустнул под подошвами его тяжелых ботинок. Этот звук вывел из оцепенения очарованных свидетелей случившегося. Взгляды снова оказались обращены к бывшему предводителю адова войска. А он по-прежнему без спешки, словно не желая провоцировать никого из своих недругов, сдернул с шеи кулон.

– Нет… – в очередной раз повторил Рорк, делая шаг вперед.

Тут же в шею грияна уткнулось холодное острие Молнии.

– Не торопись. – Андриэль усмехнулся, глядя, как недоверие в глазах обманутого правителя сменяется бешенством и запоздалым пониманием. – Спешить уже некуда.

Амон приблизился к левхойту.

– Ты правда считал, будто мой раб переметнется? – Свергнутый квардинг поймал насмешливый взгляд светозарного друга. – Ты хуже изнасилованной девки, которая верит в то, что ее поимели по любви. Так вот. Любви не было. Тебя просто поимели.

От злобы и запоздалого понимания привычная личина окончательно сползла с колдуна, являя истинное лицо: голый вытянутый череп, обтянутый серой кожей, сумасшедшие глаза, безгубый рот.

– Хоро-о-ош, – протянул наблюдающий за этой метаморфозой ангел.

Тот, к кому обращалось это язвительное восклицание, резко обернулся, и говорившего наглеца отшвырнуло прочь.

– Уж не ты ли меня поимел? – прорычал, теряя последнее самообладание, мятежник, вновь поворачиваясь к заклятому врагу.

– Нет, – ухмыльнулся Амон, намеренно зля помешанного, – это групповое надругательство. Но я всех организовал.

Почему-то именно от этих его слов, в общем-то совершенно мальчишеских и глупых, гриян окончательно озверел, взвыл и кинулся вперед, не видя ничего и никого, кроме ненавистного заговорщика, разрушившего его планы, а теперь насмехающегося над ним самим. Смазанная тень – огромная и стремительная – врезалась в демона. Влажно сверкнули клыки.

Риэль, оглушенный ударом, с трудом сфокусировал взгляд на происходящем. Перед глазами все плыло. Рорк, хитрая сволочь, еще и магией приложил! Тело не подчинялось, но военачальник Антара через силу вытягивал себя из полуобморока. О, эту схватку он не пропустит! Он долго, очень долго ее ждал!

Волна стылого воздуха пронеслась по пещере, хлестнула, словно жгутом. От близости этой свирепой силы у ангела сдавило горло. Краем глаза едва живой наблюдатель заметил, как слабо зашевелился Динас. Оракул пытался подняться на ноги, но лишь бессильно приподнимался на руках и снова падал, словно придавленный. Немощный старик, растерянный и жалкий. Какой от него теперь толк?

Тем временем беснующийся гриян захохотал. Он был уверен – сокрушительный удар сметет Амона в озеро, что станет верной смертью. Однако ледяной порыв разбился о противника, словно о каменную глыбу. Демон покачал головой, давая понять – битвы стихий не будет.

Прошелестел, выскальзывая из ножен, Мрак, уютно лег в ладони. И вороненая сталь вспыхнула, расцветая огненными рунами. Левхойт зарычал, увидев древнее оружие, и отступил. Осторожничает… Андриэль закашлялся – гуляющая по пещере сила, такая же безумная, как ее хозяин, душила, давила, лишала воли. Адепт света был почти бессилен перед этой бушующей стихией – сумасшедшей, животной, яростной.

Он не заметил, как одержимый правитель в очередной раз стегнул недруга, захлестывая ледяной поток в петлю. Лишь увидел, как демона рвануло назад, чтобы поволочь к стеклянно-неподвижной воде… А затем под высокими сводами почему-то разнесся эхом крик нападавшего. Крик, полный боли и досады. Поскольку тот, кому адресовался сокрушительный натиск, не сдвинулся даже на полшага, лишь смертоносный клинок безжалостно рвал, кромсал и сек ледяные вихри, жадно тянущиеся к жертве. Руны на стали то тлели, словно угли, то вдруг наливались жарким пламенем и полыхали так, что больно было смотреть.

Как закричал гриян, когда чужая свирепая стихия, безжалостная и жгучая, разметала его собственную – дикую, безумную!.. Амон не красовался. Не мучил, не издевался. Он устранял со своего пути преграду, мешающую приблизиться к врагу. И этот яростный нажим испугал противника. Тот попятился, с ужасом глядя, как разлетается по огромной пещере то, что он до сей поры считал невозможным победить. Однако гнев помог собраться для нового удара. Снова пространство хлестнул сгустившийся воздух, снова пронесся холодный вихрь.