А теперь об истории «разжалования» младшего командира Александра Железнова. Насколько жестокими были тогда бои на границе, можно судить хотя бы по письму Николая Тибаева, полученному родными в середине июля: «В том месте реки Прут, где проходил бой, вода приняла красный цвет». Скорее всего, бои велись в окружении и все штабные документы, чтобы они не попали к врагу, уничтожались. И поэтому в Центральном архиве Минобороны о документах 78-го стрелкового полка говорят как о «частично сохранившихся». А сведения о пропавших без вести Железнове и Тибаеве поступили в ЦАМО лишь в 1946 году. И не из воинской части.

Их со слов родителей не вернувшихся с войны минометчиков составили работники Бесединского райвоенкомата Курской области. Разбиравшийся в воинских званиях отец Тибаева Никита Алексеевич записал своего сына сержантом. Для матери Железнова Екатерины Степановны все военные были красноармейцами. Так 19-летний младший командир Александр Железнов и остался в истории Великой Отечественной войны рядовым. Что, однако, нисколько не умаляет его солдатского подвига.

Редакции газеты не дано юридического права восстанавливать кого бы то ни было в воинских званиях. Но, думается, этой публикацией просьбу Татьяны Егоровны мы выполнили.

Александр Бондаренко

Владимир Петрович, как было условлено, пришел в редакцию поутру. На извинения, что потревожили его так рано, улыбнулся.

— Для меня день уже давно начался, — сказал он. — Я ведь каждое утро в 5.10 на стадион выхожу и зарядку делаю. Сегодня чего-то увлекся, два часа прозанимался. Обычно же поменьше. И так — с 1947 года, когда ревматизм прихватил. Ничего, больше вроде не болею. Хотя мне уже 90-й десяток пошел. Только если вас кто будет уверять, что с удовольствием встает и бежит заниматься зарядкой, — не верьте! Каждый раз заставлять себя приходится…

Так начался наш разговор с генерал-лейтенантом авиации в отставке Владимиром Петровичем Булановым, бывшим главным штурманом ВВС, который в 1941 году был лейтенантом, штурманом и служил в 46-м скоростном бомбардировочном авиационном полку (СБАП) 7-й смешанной авиадивизии ПрибОВО.

Полк, в который лейтенант Буланов был направлен после окончания Краснодарского училища в августе 1940 года, стоял в литовском городе Шауляе на большом аэродроме. В составе его были фронтовые бомбардировщики СБ и несколько пикирующих Ар-2, на одном из них он и летал.

Владимир тогда еще не был женат, из всех родственников у него были только отец и мачеха — в деревне в Калининской области, в Кашинском районе. «Война, — сказал мой собеседник, — дело холостое. Поэтому, наверное, мы и были такие бесшабашные, своей жизнью особенно не дорожили и не думали, что там может с нами случиться…»

Владимир Петрович вспоминает, что каждый день — и в 1940-м, и особенно в 1941-м — над Шауляем пролетали немецкие самолеты-разведчики, беспрепятственно ходили над нашей территорией, потому что был приказ: не сбивать. Хотя наши истребители и взлетали, сопровождали нарушителей, но не трогали их, позволяли беспрепятственно возвращаться на свою территорию. Так что к началу войны немцы полностью знали всю дислокацию войск, находившихся в приграничных районах.

Но наши авиаторы тоже без дела не сидели — перед самой войной прошли маневры, и на самолете, где Буланов был штурманом, летал с одного аэродрома на другой полковник, представитель Главного управления Военно-воздушных сил РККА…

С начала июня поползли настойчивые слухи о скором начале войны. Местные жители говорили, что немцы нападут 15 июня. Восьмого июня молва дату уточнила: война начнется 22 июня.

…Разговаривать с ветеранами о событиях Великой Отечественной войны порой оказывается довольно трудно — ведь столько уже лет прошло с той поры. И не то, что многое забылось, а просто «отлакировались» их воспоминания, дополнились вычитанным из многочисленных книг, газетных статей, взятым из разговоров. Слушаешь порой бывшего рядового пехотинца, военный «кругозор» которого ограничивался стрелковой ячейкой и сектором обстрела, а он тебе уверенно рассказывает и про то, как фронт наступал, и что там решал маршал Жуков. Но вот как он сам воевал, что видел, что чувствовал, не говорит. По счастью, генерал Буланов излагал только то, что пережил сам. И потому, когда у него пытались уточнить причины, глубинный смысл неудач начального периода войны, он чаще всего пожимал плечами: «Я был рядовым штурманом, чего там особенного мог знать?»

21 июня полк Буланова перебазировался на полевой аэродром в Гурджяе [в составе 61 СБ и Ар-2, в том числе 11 неисправных]. Зачем — объяснений не было. Приказали замаскировать самолеты. Замаскировали. Но как? Машины стояли метрах в двадцати от кромки леса, и на них были навешены ветки березы…

Ночевали в палатках, а все вещи оставались в Шауляе, Их привезли уже потом, правда, не все, а лишь то, что удалось собрать в суматохе. Владимир был безмерно рад, что уцелели все его конспекты лекций, «Краткий курс истории ВКП(б)». А то, что пропало всякое житейское барахло, его совершенно не расстроило…

— В 4.30 нас подняли по тревоге, — вспоминает Владимир Петрович. — Как, что? Ничего не говорят. Около 5 часов дают первое задание: бомбить немцев, форсирующих реку Неман в районе Тильзита. Вылетает первая эскадрилья, вылетает вторая — по девять самолетов. Мы вылетаем третьей эскадрильей. Первая девятка отбомбилась, вторая отбомбилась… Мы уже подходили к Неману, и вдруг команда — вернуться. Я, естественно, этот разговор не слышал — командиру приказ передали по рации, без объяснений. Возвращаемся с полной бомбовой нагрузкой. Садимся. Мы-то все вернулись, а вот две первые эскадрильи возвратились пощипанными, с солидными потерями, процентов пятьдесят-шестьдесят…

Поставили самолеты, пошли завтракать — и тут вдруг пролетает немецкий разведчик, а за ним появляются бомбардировщики «Хенкель-111». Тоже девяткой. Немцы начали бомбить самолетные стоянки, а как отбомбились, прошли на бреющем и по кромке леса стали бить из пулеметов.

Наша справка. За 22 июня 1941 года 46-й СБАП потерял 20 самолётов, из них 10 — на земле. В спецсообщении 3-го Управления [военной контрразведки] наркомата обороны № 2/35552 от 28 июня 1941 года говорилось: «Основные потери [7-й авиадивизии] относятся к 46-му СБАП и объясняются неорганизованностью и растерянностью со стороны командира полка майора Сенько и начальника штаба подполковника Канунова, приведшим при первом налете противника весь личный состав в паническое состояние. За 22 июня 46-й СБАП потерял 20 самолетов, из которых 10 были уничтожены при налете противника на Шауляйском аэродроме, а остальные сбиты при выполнении боевых заданий по бомбардировке войск противника в районе Тильзит и ст. Киллен. Три девятки самолетов 46-го СБАП на выполнение боевых задач были выпущены без сопровождения своих истребителей. Посты наблюдения были не организованы, связи с ними штаб полка никакой не имел и не знал о их существовании».

— Представляете впечатление? — продолжает рассказывать генерал. — Я хоть и молодой был, бесшабашный, но, как говорится, инстинкт заставляет что-то делать. Слышишь — с той стороны летят. Быстро, как заяц, выбираешь толстое дерево, за него ложишься. Они раз сделали заход, прочесали, второй… Истребителей наших никаких не было, никто им не мешал. Третий заход! Немцы отбомбились по цели, часть бомб сбросили в лес и ушли без потерь. Наконец все утихло. Начали мы к аэродрому собираться… Только стали подходить — тут начали наши же бомбы в самолетах взрываться. Мы — обратно деру!