а) уничтожение совместно с ВВС и общевойсковыми соединениями, действующими с фронта главной группировки противника;

б) уничтожение совместно с ВВС подходящих оперативных резервов и такое потрясение оперативной глубины противника, когда создание нового фронта становится невозможным. Эти главнейшие задачи требуют ввода мехкорпусов в такое положение, с которого наиболее легко и полно можно нанести уничтожающий удар по главной группировке противника.

Такими положениями будут:

а) действия мото-механизированных корпусов в тылу противника».

6 июля 1940 г. СНК своим постановлением утвердил предложенную штатную численность танковых дивизий и организацию механизированных корпусов. Следовало сформировать 8 таких корпусов и 2 отдельные танковые дивизии.

4 октября 1940 г. нарком обороны и начальник Генштаба докладывали на Политбюро и СНК, что формирование 8 мехкорпусов, 18 танковых и 8 моторизованных дивизий в основном завершено.

Новый этап организационного совершенствования Красной армии начался с 1941 г.

12 февраля военное командование представило Советскому правительству новый мобилизационный план. В первую очередь он касался создания 20 новых мехкорпусов (40 танковых и 20 моторизованных дивизий), которое началось в феврале – марте 1941 г. 8 марта Политбюро утвердило назначение командиров формируемых мехкорпусов, танковых и моторизованных дивизий.

По штату механизированный корпус должен был иметь 36 080 человек личного состава, 1031 танк, 268 бронемашин, 172 орудия, 186 минометов, 5165 автомашин, 352 трактора и 1678 мотоциклов, но, к сожалению, на 22 июня 1941 г. из двадцати мехкорпусов Западных приграничных округов только три были почти укомплектованы согласно штату, и это в 5 военных округах.

В Ленинградском округе из двух мехкорпусов это был один 1-й мехкорпус, в Западном – из шести МК только один – 6-й мехкорпус, в Киевском – из восьми МК только один – 4-й мехкорпус и ни одного в Прибалтийском и Одесском!

Таким образом, в КОВО только корпус Власова оказался максимально укомплектованным танками, бронемашинами, орудиями и минометами.

То, что Андрей Андреевич был лучшим генералом Красной армии, имело значение если не решающее, то по крайней мере весомое.

Корпус «генерала-стахановца» укомплектовывался гораздо быстрее и лучше.

И еще один момент.

По штату в мехкорпусе было положено иметь на 1031 танк только Т-34 – 420 машин. В мехкорпусе Власова из было 359. Для сравнения: в 8-м мехкорпусе танков Т-34 было – 100 машин, в 9-м мехкорпусе их не было вообще, в 15-м всего – 69, в 19-м – 9, в 22-м – не было. В 24-м и 16-м мехкорпусах танки нового типа отсутствовали.

Характерно, что в КОВО в наличии на 1 июня 1941 г. танков Т-34 числилось 496 единиц, а всего в Красной армии их насчитывалось – 892. Таким образом, путем простейшего математического действия можно убедиться в том, что немного меньше половины всех танков Т-34, находящихся на вооружении в РККА, входили в состав 4-го мехкорпуса, которым командовал генерал-майор А.А. Власов.

4-й механизированный корпус Власова (находился в подчинении командующего 6-й армией генерал-лейтенанта И.Н. Музыченко) дислоцировался в районе Львова и войну встретил непосредственно в Львовском выступе.

К сожалению, сегодня не представляется возможным в полном объеме оценить Андрея Андреевича в роли командира корпуса в первые дни – недели войны. Для этого есть много причин, и одна из них, пожалуй, самая главная – это крест, поставленный на его имени властью сразу же после войны. Долгие десятилетия умалчивания и сыграли свою роковую роль. Ушли из жизни многие очевидцы и свидетели, начальники и подчиненные Власова. Многих документов просто не найти. Поэтому нам остались лишь обрывки, куски, штрихи и не более.

В три часа 22 июня 1941 г. командир 32-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса получает приказ выдвинуться в район Янова. Начинается война. Далее, 63-й танковый полк этого соединения получает задачу сосредоточиться в районе Судова Вишня, но на полпути приходит новое распоряжение: повернуть на Рава-Русскую, где у деревни Краковец прорвались немцы, выбить их и восстановить положение.

Первые часы войны. Ожесточенные удары немецкой авиации на глубину до 300–400 км. Внезапность. Массированные удары противника срывают организованный выход советских войск первого эшелона приграничных округов к госгранице. Советская авиация уничтожается тут же, на земле, и несет катастрофические потери.

Штабы армий и корпусов до 5–6 часов утра принимают меры по доведению боевого приказа на приведение частей и соединений в боевую готовность. Только в 8 часов утра первого дня войны штаб Юго-Западного фронта (ЮЗФ) – КОВО – прибывает на командный пункт в Тернополь. Связь со штабами 5-й и 6-й армий устанавливается к 10 утра. В 10.30 по радио поступает первый доклад от командующего 5-й армии (генерал-майор М.И. Потапов): «Сокаль и Тартанов в огне, 124-я дивизия к границе пробиться не могла и заняла оборону севернее струмиловского укрепрайона».

Первое донесение в Москву штаб Юго-Западного фронта отправил в 15.00, вплоть до вечера 22 июня он так и не мог определить направление главного удара. Обстановка была неясной, данные о противнике отсутствовали. Каждый видел то, что делалось на его участке. Единое управление войсками не представлялось возможным. Объединения и соединения фронта действуют чаще самостоятельно, сначала по плану прикрытия, а затем в соответствии с обстановкой, решением командиров и командующих.

Согласно директиве № 3, отправленной наркомом обороны маршалом Тимошенко в 21.30, Юго-Западный фронт должен 23 июня силами 5-й и 6-й армий, не менее чем пятью механизированными корпусами фронта и всей авиацией фронта нанести мощный контрудар по сходящимся направлениям, окружить и уничтожить группировку противника в районе Владимира-Волынского, Сокаля и Крыстонополя и к исходу 24 июня овладеть районом Люблина. Учитывая все силы и средства фронта и противника, решение такой задачи было вполне реальным, но, к сожалению, она уже не соответствовала той обстановке, которая сложилась на Украине к исходу первого дня войны.

Двух суток, отведенных для овладения Люблином, до которого войскам предстояло пройти свыше 120 км, было явно недостаточно.

Начальник штаба фронта генерал-лейтенант М.А. Пуркаев считал, что только для сосредоточения механизированных корпусов потребуется не менее трех-четырех суток. Поэтому он предложил создать на рубеже укрепрайонов вдоль старой госграницы прочную оборону и сначала остановить врага, а потом перейти в наступление и разгромить его. Но командующий фронтом генерал М.П. Кирпонос, соглашаясь с начальником штаба, все же решил выполнять приказ: «Приказ есть приказ, и его надо выполнять», – сказал он. Его поддержал член военного совета корпусной комиссар Н.Н. Вашугин.

Таким образом, командующий ЮЗФ принял решение нанести два удара по флангам главной группировки противника с севера и юга, каждый силами трех механизированных корпусов (около 3,7 тыс. танков). Генерал армии Г.К. Жуков, прибывший в штаб фронта вечером 22-го, одобрил это решение. Для первого этапа контрнаступления командование Юго-Западного фронта имело только три механизированных корпуса южной ударной группировки – 4-й генерал-майора А.А. Власова, 8-й генерал-лейтенанта Д.И. Рябышева и 15-й генерал-майора И.И. Карпезо. Из них 15-й уже сосредотачивался для наступления, а остальные два необходимо было перебросить в исходный район с запада. Северную ударную группировку в составе 22-го (генерал-майора В.С. Тамручи), 9-го (генерал-майора К.К. Рокоссовского) и 19-го (генерал-майора Н.В. Фекленко) мехкорпусов планировалось ввести в сражение позже, после сосредоточения указанных корпусов в районе Владимира-Волынского.