Я торопливо возвращалась назад, проталкиваясь сквозь стену из морского стекла и воды, пока снова не оказалась в своем теле.

– Мы встретимся после завтрака, – улыбаясь, сказал Таркин.

Ни Крессэда, ни Вариан даже не взглянули на него. Неужто Риз потрудился над их подозрениями?

Казалось, молния пронзила мою кровь, однако она не вскипела. Наоборот, она стыла при мысли о том, что́ я сделала.

Риз лениво махнул рукой:

– Конечно, Таркин. Довольно совещаний. Проведи день с моей дамой.

«С моей дамой». Эти слова я оставила без внимания. Затем я потушила собственное удивление своим же поступком, совершенным считаные минуты назад. Потушила медленно нарастающий ужас, охвативший меня из-за невидимого проникновения в чужой разум, о котором Таркин никогда не узнает.

Я подалась вперед, положив ладони на прохладный стол.

– Расскажи, что интереснее всего посмотреть на суше, – попросила я Таркина, уводя его от всякого упоминания о храме на отливной дороге.

Ночью, дождавшись, когда жизнь во дворце угомонится, Риз и Амрена пришли ко мне.

Я сидела в кровати, считая минуты и оттачивая замысел проникновения в храм. Из окон комнат, в которых нас разместили, отливная дорога была совершенно не видна. Похоже, хозяева позаботились о том, чтобы никто из нас ее не заметил. Не говоря уже о храме.

Риз пришел первым. Войдя, он закрыл дверь и привалился к ней спиной.

– До чего же быстро ты учишься. Дематиям требуются годы, чтобы научиться незаметному проникновению в чужой разум.

Я впилась ногтями в ладонь:

– Ты знал, что я это сделала?

Одно дело – думать о подобных вещах, и совсем другое – говорить о них вслух. От этого содеянное становилось… гораздо реальнее.

Риз небрежно кивнул:

– Ты сработала виртуозно. Прикинулась его сутью, чтобы обмануть заслоны и пробраться сквозь них. Умная девочка.

– Он мне никогда не простит, – прошептала я.

– Он никогда не узнает. – Риз наклонил голову. Шелковистые черные волосы скользнули вниз, закрыв часть лба. – Ты к этому привыкла. К ощущению того, что ты пересекаешь границы, нарушаешь их. К слову сказать, мне не доставляло никакого удовольствия заниматься мозгами Вариана и Крессэды и перенаправлять их внимание на другие темы.

Я уперлась глазами в мраморный пол.

– И если бы ты не обработала Таркина, – продолжал Риз, – мы сейчас, скорее всего, стояли бы по колено в дерьме.

– Все равно я виновата. Это ведь я спросила о храме. – Я досадливо мотнула головой. – Я лишь хотела упорядочить сумбур в мыслях. Как-то все не так. Неправильно.

– А оно и не бывает правильно. И не должно. У огромного большинства дематиев теряется ощущение правильного и неправильного. Но здесь… я говорю про сегодняшний вечер… польза превосходит затраты.

– Может, ты то же самое говорил себе, когда залезал в мой разум? И что, польза превзошла затраты?

Риз оттолкнулся от стены и подошел ко мне.

– В твоем разуме есть уголки, которых я не касался. Пласты, которые принадлежали и всегда будут принадлежать исключительно тебе. Что же касается остального… – Он сжал зубы. – Фейра, порою ты пугала меня до смерти. Причем надолго. Я хотел понять, что к чему. Думаю, ты сама понимаешь, я не мог заявиться ко Двору весны и спросить, как ты поживаешь.

В коридоре послышались легкие шаги Амрены.

– Остальное я объясню тебе потом.

Дверь открылась.

– Дурацкое, однако, они местечко нашли для хранения Книги, – вместо приветствия заявила Амрена, плюхаясь рядом со мной на кровать.

– Наоборот. Очень удобное место. Разнюхать его могут только такие прон… талантливые, как Фейра, – возразил Риз, усаживаясь на пуф перед туалетным столиком. – Сырость, грязь, гниение – от всего этого легко загородиться магическими заклинаниями. Вдобавок храм появляется из-под воды на считаные часы, тогда как и остров, и суша просматриваются постоянно. Лучшего места не сыщешь. За нами следят тысячи глаз.

– Тогда как мы проникнем внутрь? – спросила я.

– Скорее всего, пространство вокруг храма защищено и от переброса, – сказал Риз, упирая ладони в бока. – Я не стану даже пытаться, иначе может подняться тревога. Мы отправимся туда весьма старомодным способом: под покровом ночи. Я перенесу вас обеих по воздуху, а потом поведу тщательное наблюдение, – добавил он, увидев мой удивленный взгляд.

– До чего это по-рыцарски, – поморщилась Амрена. – Взять на себя легкую часть, а потом заставить беспомощных женщин копаться в грязи и водорослях.

– Кто-то должен вести наблюдение с воздуха, чтобы кто-то другой, из здешних, не приперся туда или не поднял тревогу. А еще нужно сделать вас невидимыми.

Я нахмурилась:

– Замки отзываются на прикосновения Таркина. Будем надеяться, что отзовутся и на мои.

– И когда мы отправимся? – спросила Амрена.

– Завтра, поздним вечером, – ответила я. – Сегодня мы проследим за сменой караула во время отлива. Узнаем, где располагаются караульные и кого в случае чего придется убрать, прежде чем пускаться в путь.

– Ты рассуждаешь, как иллирианец, – заметил Риз.

– Похоже, тебе сделали комплимент, – усмехнулась Амрена.

Риз тоже усмехнулся. Вокруг него сгустились тени. Сейчас он мог снять маску, которую вынужден носить днем.

– Нуала и Серридвена уже в замке. Я отправлюсь в небеса. А вам двоим не помешала бы полуночная прогулка. Душновато здесь, спать будет тяжело.

Зашелестели невидимые крылья, и Риз исчез, уносимый темным и теплым ветром.

В лунном свете губы Амрены казались кроваво-красными. Я поняла, на кого будет возложена задача убрать возможных шпионов, а заодно и подкормиться. У меня даже во рту пересохло.

– Ну что, прогуляемся?

Следующий день был пыткой. Медленной, непрерывной пыткой, сравнимой с поджариванием на адском огне.

Я гуляла с Таркином, встречалась с его подданными, улыбалась им. Чем дальше солнце путешествовало по небу, тем тяжелее для меня становилась эта роль. Врунья, воровка, обманщица – так вскоре меня здесь назовут.

Я надеялась, что потом они поймут… и Таркин тоже поймет: мы делали это в том числе и для их блага.

Возможно, думать так было верхом самонадеянности, но я понимала: по-иному не получилось бы. Я помнила, как насторожил Таркина и Крессэду мой вопрос о храме и как они старались перевести разговор в другое русло. Я могла бы поспорить на любую сумму, что добровольно они бы Книгу не отдали. Уж не знаю, по какой причине, но они хотели сохранить ее у себя.