Грейвз мрачно улыбнулся. Агент русской разведки вступает в контакт с англичанином, частным лицом, чтобы тот пошпионил за его боссом, причем не кем иным, как самим шефом ФСБ. Нет, во времена железного занавеса все было куда проще.

— А как насчет Иванова? — спросил он.

— То, что при взрыве он оказался именно там, вовсе не было случайностью.

— С этим трудно не согласиться. Контора Швеца отслеживает все дипломатические визиты политических деятелей. Он, возможно, сам приложил руку к тому, чтобы организовать его приезд в Англию. Наверное, захотел убить одним выстрелом двух зайцев.

Грейвз провел рукой по рту. Диверсия на французской атомной станции. Активная деятельность в Париже. Некая тайная группа. У него возникло чувство, будто им сделано два малюсеньких шажка вперед и один здоровенный шажище назад. Он был так соблазнительно близок к тому, чтобы узнать, какова цель всех этих преступных действий, однако с точки зрения оперативной работы — а именно эту точку зрения только и можно было принимать в расчет при сложившихся обстоятельствах — он практически остался на том же месте, где был час назад. Он поблагодарил Кемпу и предложил поддерживать связь в дальнейшем.

— Счастливо, полковник! — напутствовал его агент ФСБ. — И пожалуйста, поспешите. Помните, с тех пор как я в последний раз общался с Расселом, прошло уже шесть дней.

Полночь.

В доме на рю Сен-Мартен было темно, за исключением тусклого света в окне на верхнем этаже. Ночник, догадалась Эмма. В детской комнате. Сидя на корточках за каменной стеной, которая шла вокруг дома, принадлежащего Жану Грегуару, Эмма натянула на лицо вязаный шлем, аккуратно распределив прорези для глаз и рта. Колени болели.

Она провела в такой позе целый час, наблюдая, как в доме один за другим гаснут огни. Жан Грегуар перед сном прогулялся напоследок по саду — здесь поднял с земли лежащие не на месте грабли, там поставил к стене брошенный дочкой велосипед, — а потом, дойдя до заднего крыльца, с удовольствием выкурил сигарету. Это был некрупный человечек с узкими плечами и намечающимся брюшком. При взгляде со стороны он выглядел скромным и непритязательным, и лишь одна осанка — он расхаживал так, словно проглотил аршин, — напоминала о военном прошлом. Эмма сразу распознала в нем бойца и приняла решение нейтрализовать его первым. Воздух звенел от стрекотания кузнечиков. Где-то неподалеку журчал быстрый ручей. Невзирая на эти шумы, она отчетливо расслышала звук плотно закрываемой задней двери — даже уловила, как язычок замка вошел в паз. Секунду спустя Жан Грегуар открыл окно на боковой стене, чтобы впустить в старый дом прохладный ночной воздух.

Эмма посмотрела на часы. С того времени, как в доме погасло последнее окно, прошло сорок минут. Теперь начиналась игра в угадайку. Некоторые люди сразу крепко засыпают. Другим нужна для этого уйма времени. Можно войти в дом сейчас или повременить — риск одинаковый.

Одним плавным движением она выпрямилась и перепрыгнула через стену. Вокруг, в радиусе километра, не было ни души, но все равно она добежала до дома и прижалась спиной к стене. Выучка. Распределительный шкаф рядом с входной дверью не обнаруживал никаких следов охранной сигнализации. Задняя дверь была заперта.

Вместо того чтобы рисковать, применяя отмычки, она свернула за угол и направилась к открытому окну. Подоконник находился на уровне ее плеча. Убрав ставень, она прислонила его к опоясывающей дом каменной облицовке и заглянула внутрь.

Весь первый этаж, как оказалось, представлял собой единое пространство, лишенное перегородок, своего рода холл, который делился на функциональные зоны только с помощью мебели. Ближе всего стояли телевизор, диван и пара кресел. Направо был гарнитур для столовой. Прямо в центре холла наверх вела лестница, мешая разглядеть, что находится позади нее. Эмма предположила, что там кухня, к которой должна примыкать та самая задняя дверь, через которую вошел в дом, выкурив сигарету, Жан Грегуар. Она затаила дыхание и прислушалась. В жилище царила тишина.

Вдохнув, она ухватилась за подоконник, подтянулась и перелезла внутрь. Пол был деревянный, старый и покоробившийся. Она перенесла вес тела с левой ноги на правую. Половицы заскрипели. Сняв туфли, она положила их у окна. Секрет состоял в том, чтобы двигаться как можно быстрее. Все должно произойти молниеносно. Времени для колебаний не оставалось. Как и для того, чтобы строить какие-то новые планы.

Она пересекла гостиную и, перескакивая на цыпочках по две ступеньки сразу, быстро поднялась по лестнице. В правой руке она держала дистанционный электрошокер «Тазер», а в левой — пластиковые наручники. Заранее приготовленные куски клейкой ленты висели у нее на руке; закинутая за спину рабочая сумка не ограничивала движений.

Достигнув самого верха лестницы, она двинулась дальше. Потолок был низкий, коридор короткий и узкий. Двери стояли открытыми, справа и слева. Она помнила, что свет ночника был виден с восточной стороны дома, то есть с правой стороны коридора. Значит, Жан Грегуар и его жена спят в комнате слева.

Она просунула голову в дверь. Грегуар крепко спал, лежа на спине, и потихоньку похрапывал, приоткрыв рот. Жена лежала на боку, в нескольких сантиметрах от мужа. Эмма прошла на его сторону кровати, приставила «Тазер» к его обнаженной груди, и тот выдал разряд величиной десять тысяч вольт. Жан Грегуар дернулся и обмяк. Воздух наполнился запахом паленой плоти. Прежде чем хозяин дома затих, Эмма успела прилепить ему на рот кусок ленты. Левой рукой она сдернула одеяло. Уронив шокер на пол, она двумя руками попробовала свести его запястья вместе, чтобы надеть наручники. Это оказалось непросто. Одна рука Грегуара оказалась у него за спиной, практически под ним. Эмма попыталась его перевернуть. Но тут проснулась жена хозяина и, приподнявшись, рывком села в кровати. Эмма отпустила руки ее мужа и потянулась к «Тазеру». Электрошокера там, где она его бросила, не было — поверх него легло пуховое одеяло. Женщина принялась кричать. Эмма наотмашь ударила ее по губам тыльной стороной руки, потом, запрыгнув в кровать, прижала жену Грегуара к постели и заклеила ей рот лентой. Но та оказалась сильной и гибкой. К тому же ей придавал силы страх за детей. Она яростно отпихнула Эмму, отчего та, упав, растянулась на полу, но тут же вскочила на ноги. В глазах у нее рябило, в голове отдавались удары сердца. Жена Грегуара сползла с кровати, пытаясь оторвать приклеенную ко рту ленту. Убей ее, прозвучало в мозгу.

Рука Эммы нырнула в сумку. Ладонь легла на рукоятку пистолета, в то время как большой палец снял его с предохранителя. Мысль о девочке заставила ее опустить ствол. С быстротой и проворством кошки она протянула руку и ухватила женщину за волосы. Один жестокий рывок, и женщина рухнула на пол. Эмма припала на колено и опустила локоть на переносицу своей жертвы, обездвиживая ее.

Снова встала. Теперь ее дыхание стало тяжелым.

Эмма нащупала «Тазер» и ткнула им в плечо женщины. Мадам Грегуар вздрогнула, глаза ее закатились, а изо рта потекла слюна.

Эмма стояла, часто и тяжело дыша, по спине катился пот. Взглянула на Жана Грегуара. К счастью, тот по-прежнему оставался без сознания. Пройдя на его сторону постели, она застегнула наручники. Намотала еще ленты, на сей раз на лодыжки — теперь обездвижены и ноги. Вернувшись к его жене, Эмма проделала то же самое.