Дом с винной лавкой был пуст, и в окнах не горел свет. Испытав облегчение, Рейчел позволила усталости овладеть телом – холод и томительное напряжение, вызванное всем, что она услышала и сказала этой ночью, не могли остаться без последствий. Она медленно поднялась в спальню, держа в руках свечку, от которой намеревалась зажечь лампу, разделась и расчесала волосы. В желудке урчало, но есть не хотелось. Рейчел закрыла ставни и подошла к комоду, в котором хранилась ее шкатулка. Сегодня совет матери требовался ей, как никогда. Тут ее сердце замерло, и она похолодела. Шкатулки на привычном месте не оказалось. Она переворошила все перчатки и чулки, все гребни и галстуки, обыскала все ящики, а потом и всю комнату, хотя знала, что не могла положить шкатулку куда-то еще. Увы, мест для поисков было не так много, и вскоре ей пришлось их прекратить, сесть на кровати и признать, что шкатулка с локоном матери, пришпиленным внутри, исчезла. Рейчел тут же догадалась, какая судьба могла постичь ее драгоценность, и ей еще больше захотелось оказаться на месте Пташки, чтобы стать свободной, а не загнанной в угол, как теперь.

К тому времени как Ричард вернулся, часы на башне аббатства пробили одиннадцать, а улицы окончательно опустели. Гнев Рейчел был холодным и жгучим, непохожим на все, что она испытывала прежде, но где-то в глубине души ворочался страх, грозивший вырваться наружу, – страх, что вернуть ее сокровище теперь невозможно. Он сделал Рейчел неосмотрительной, и она не заметила, каким хмурым было лицо Ричарда, когда тот вошел в комнату. Оно разрумянилось, и кожа лоснилась от пота, несмотря на уличный холод. Рейчел не обратила внимания, что его рубашка не заправлена, а костяшки пальцев красные и расцарапанные. Она поднялась на ноги и бросила ему в лицо жесткие, неласковые слова:

– Где она? Где моя шкатулка?

– Какая шкатулка? – переспросил Ричард, но его виноватый вид уже сказал Рейчел всю правду.

– Она досталась мне от матери. Если ты ее продал, то должен забрать обратно.

– Оставь меня в покое, понятно? Сегодня у меня выдался тяжелый вечер.

– Кто бы сомневался. Не так-то легко пить допоздна. Отвечай, где шкатулка! Ты не имел права…

– Это я не имел права? Теперь ты моя жена, Рейчел, или забыла? Все, что у тебя было до свадьбы, теперь принадлежит мне.

– Это шкатулка моей матери, она бесценна! И ты знал, как много она для меня значит!

– Это же просто вещь, Рейчел! Предмет, совершенно бесполезный в хозяйстве, который, однако, помог оплатить много счетов.

– Твоих счетов, не моих! Не сомневаюсь, что причиной расстроенных финансов являются карточные долги.

– Попридержи язык, Рейчел, мне совсем не нужна сварливая жена, которая смеет разговаривать таким тоном в моем доме. Да и вне его тоже. Я не потерплю подобного отношения ни от тебя, ни от кого другого.

Лицо Ричарда помрачнело. На лбу вздулась жилка, кажущаяся еще более рельефной из-за света лампы, падающего сбоку, и свидетельствующая о внутреннем напряжении.

– Что ты сделал с ее содержимым? – спросила Рейчел пересохшим ртом. Ее трясло от ярости.

– Там ничего не было, кроме клочка бумаги и сережек, за которые тоже удалось выручить немного деньжат.

– Немного деньжат? Они были очень ценные, слышишь, тупица? А где локон? Пожалуйста, скажи, что ты его не выбросил! Прошу тебя.

Рейчел закрыла глаза в ожидании ответа – ей было нестерпимо видеть его написанным на лице мужа. Поэтому она не заметила, как он сжимает руку в кулак и бьет ее в челюсть с явным намерением задеть еще и губу. Потрясенная, Рейчел резко села, закрыв руками лицо. На мгновение голова онемела, затем боль стала распространяться по всему черепу, сжимая его клещами, пока ей не показалось, что он вот-вот треснет. Когда она опустила руки, на них была кровь. Рейчел почувствовала ее солоноватый вкус и на языке.

Услышав, как Ричард шагнул к ней, она подняла голову и, словно в тумане, увидела нависшую над собой фигуру мужа. Рейчел подумала, что он желает протянуть ей руку и помочь, но ошиблась.

– Никогда не говори со мной так, – произнес Ричард голосом, который она узнала с трудом. Он весь дрожал от едва сдерживаемой ярости, даже пальцы подергивались.

Рейчел стала ждать второго удара, однако его не последовало. Ричард повернулся к комоду, достал носовой платок и бросил его на кровать рядом с ней. Она его взяла. Кровь с губы оставляла на ткани алые пятна. Никогда в жизни Рейчел не была так одинока. Покачнувшись, она встала.

– Если оскорбишь меня еще раз, то я тебя… – произнес Ричард, глядя на нее, и Рейчел увидела, что напряжение в нем начинает спадать, уступая место стыду.

– И что ты со мной сделаешь? – «Ударишь еще сильнее, как Пташку?»

Рейчел почувствовала себя раздавленной, вдруг осознав, что даже не удивилась тому, как быстро их отношения дошли до рукоприкладства. То, что сделал Ричард, ее не поразило. И он пойдет на это опять, можно не сомневаться. Она осознавала свое полное поражение.

– Ты моя жена, Рейчел. И должна меня уважать! Это не моя вина, что между нами возник разлад.

– Уважение нельзя вбить кулаками.

– С этим я не согласен, и тебе лучше не заставлять меня доказывать обратное, – проговорил Ричард ледяным тоном.

Рейчел вздрогнула, внезапно почувствовав, как страх сжал ее сердце.

– В шкатулке лежал локон матери. Он был последним напоминанием о моей семье, которое у меня оставалось. От него ты тоже избавился, как и от остального?

– Внутри я ничего не нашел, кроме сережек. – Услышав это от мужа, Рейчел расплакалась. Слезы казались горячими и слепили глаза. – По правде сказать, я считаю подобные сувениры не имеющими никакой цены, – хрипло добавил Ричард.

– Для меня этот локон был бесценен.

– Если бы ты показала себя хорошей женой, если бы в тебе нашлось больше тепла и любви, я не зашел бы так далеко. Если бы ты расширила круг наших знакомств, как это от тебя требовалось, мне бы не пришлось так сильно тратиться на развлечения. Вместо этого ты водишься с сумасшедшими либо с людьми, с которыми я и так знаком и которые к тому же могут позволить себе не больше одной бутылки хереса, да и то на Рождество!

– Ты считаешь, я в этом виновата? Может, мой грех еще и в том, что ты ведешь разгульную, пьяную жизнь и пускаешь деньги на ветер за карточным столом?

– Да! – внезапно взревел Ричард, и Рейчел почувствовала, как струйка крови стекает по ее подбородку. – А сейчас ты ляжешь в постель и постараешься загладить вину. И будешь мне славной женой.

Он протянул ей руку и повернулся к кровати.

«Я скорее умру, чем позволю ему овладеть мною этой ночью». Рейчел сделала шаг навстречу к Ричарду, ближе к лампе. Не вытерев подбородка, она открыла рот и оскалила окровавленные зубы. Нижняя губа распухла, ранку жгло, словно каленым железом. Но взгляд Рейчел, холодный, словно сталь, был тверд, и примирительный жест мужа она проигнорировала. Спустя мгновение Ричард опустил руку и отвернулся, словно вид жены был для него невыносим.