Одним из главнейших членов европейской колонии был в те времена Рэндольф Мур, крупный экспортный промышленник. Его конторы находились в Иокогаме, но жил он по большей части в Джеддо, в собственном доме. Уезжая, он оставлял все дела в руках главного клерка, Джелланда, которого знал как человека весьма энергичного и решительного. Но энергия и решительность порой оказываются качествами отрицательными и даже не совсем удобными, особенно когда они обращаются против вас самих.

Карточная игра – вот что было несчастьем Джелланда. Он был небольшого роста, с тёмными глазами и чёрными курчавыми волосами. Каждый вечер его неизменно можно было видеть на одном и том же месте: по левую руку от крупье за игорным столом у Метисона. Долгое время он выигрывал и жил роскошнее, чем его хозяин. Потом счастье изменило ему, он начал проигрывать, и через какую-нибудь неделю он и его партнёр оказались без гроша в кармане.

Партнёром его был клерк, служивший в одной с ним конторе, высокий юноша-англичанин с русыми волосами; звали его Мак-Ивой. Сначала он был довольно хороший мальчик, но в руках Джелланда он оказался мягче воска и скоро превратился в бледную копию самого Джелланда. Они всюду были неразлучны, но путь всегда указывал Джелланд, а Мак-Ивой лишь следовал за ним. Я и ещё кое-кто из моих друзей старались образумить юношу и доказать ему, что этот путь не доведёт его до добра. Он легко поддавался нашим увещеваниям и, казалось, готов был исправиться, но стоило поблизости появиться Джелланду, как Мак-Ивой снова оказывался в его власти. Может быть, тут действовал животный магнетизм или иная подобная сила, но как бы то ни было, а маленький Джелланд мог делать с большим Мак-Ивоем, что ему угодно. Даже после того, как они проиграли все деньги, они продолжали каждый вечер занимать места за игорным столом и жадными взорами следили, как выигравший загребал кучки золота.

И вот однажды вечером они не смогли удержаться от игры. Джелланду стало невыносимо видеть, как другие выигрывают по шестнадцать раз кряду, а он не может ничего поставить. Он пошептался с Мак-Ивоем и потом сказал что-то банкомёту.

– Конечно, мистер Джелланд, – отвечал тот, – ваш чек всё равно что деньги.

Джелланд написал чек и поставил его на чёрное. Вышел червонный король, и банкомёт придвинул к себе чек. Джелланд стал красен от гнева, а Мак-Ивой побледнел. Другой, более крупный чек был написан и брошен на стол. Вышла девятка бубен. Мак-Ивой в отчаянии закрыл лицо руками.

– Клянусь Богом, я не хочу быть битым! – проворчал Джелланд и бросил на стол чек, ещё крупнее двух первых.

Вышла двойка червей. Через несколько секунд оба друга шли по улице, и прохладный ночной ветер освежал их разгорячённые лица.

– Ты, конечно, догадываешься, что нам следует теперь сделать, – начал Джелланд, закуривая сигару, – мы переведём на свой текущий счёт часть денежных сумм, имеющихся в конторе. Опасаться нам нечего, старый Мур не будет проверять книги до Пасхи. Если мы выиграем, то легко возместим взятую сумму до проверки конторских книг.

– А если не выиграем? – с трепетом спросил Мак-Ивой.

– Ну полно, дружище, не надо быть таким малодушным. Если будем крепко держаться друг за друга, мы добьёмся успеха. Завтра вечером ты будешь подписывать чеки, и посмотрим, не окажешься ли ты удачливее меня.

Но Мак-Ивой удачливее не оказался, и когда на следующий вечер друзья встали из-за карточного стола, ими было проиграно более пяти тысяч фунтов из денег хозяина. Но Джелланд по-прежнему не терял надежды и присутствия духа.

– До ревизии у нас остаётся ещё целых девять недель, – сказал он. – Мы успеем отыграться.

В тот вечер Мак-Ивой вернулся к себе на квартиру, терзаемый стыдом и раскаянием. В присутствии Джелланда он чувствовал себя смелее. Но, оставшись один, он вдруг осознал весь ужас своего положения, ему вспомнилась старая мать, жившая в Англии и так гордившаяся, что мальчик её получил хорошее место, – и безумное отчаяние овладело им. Он метался на постели, мучимый бессонницей и раскаянием. И вдруг к нему пришёл Джелланд. В руке у него был клочок бумаги.

– Извини, что беспокою тебя, Уилли. Здесь никого нет? – спросил он.

Мак-Ивой только покачал головой: у него не было сил говорить.

– Вот что, Уилли. Наша игра кончена. Этот клочок бумаги дожидался меня дома. Мур пишет, что для проверки конторских книг приедет в понедельник утром.

– В понедельник! – пролепетал Мак-Ивой. – А сегодня пятница!

– Нет, суббота, дружок, и три часа ночи. У нас не много осталось времени.

– Мы погибли! – вскричал Мак-Ивой.

– Конечно погибли, если ты будешь так громко орать, – сказал Джелланд сухо. – А теперь, Уилли, действуй согласно моим указаниям.

– Я сделаю всё, что ты скажешь, – всё…

– Ну вот и отлично. Мы должны и бороться, и погибнуть вместе. Я, со своей стороны, заявляю, что ни в коем случае не сяду на скамью подсудимых. Понимаешь? А ты?

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Мак-Ивой, отступая в страхе.

– Что обоим нам суждено умереть и что для этого довольно нажать курок. Я клянусь, что не дамся им в руки живым. Клянёшься ли и ты также? Если нет, я предоставляю тебя твоей участи.

– Хорошо. Я сделаю всё, что ты найдёшь лучшим. Клянусь!

– Смотри же, ты должен сдержать свою клятву. Теперь в нашем распоряжении только два дня, чтобы найти какой-нибудь выход. Ялбот «Матильда» продаётся вполне оснащённый и готовый к отплытию. Мы купим судно и всё, что необходимо для путешествия, но сначала возьмём из конторы все оставшиеся деньги. Там есть ещё пять тысяч фунтов в несгораемом шкафу. Вечером, когда стемнеет, мы перенесём их на «Матильду» и отправимся в Калифорнию. Колебаться нечего, дружище, потому что иного выхода нам не осталось. Мы должны или решиться на это, или погибнуть.

– Я сделаю всё, как ты скажешь.

– Ну и отлично. И смотри бодро, будь готов ко всему, потому что если у Мура возникнут какие-то подозрения и он явится раньше понедельника, то… – Джелланд хлопнул по боковому карману сюртука и бросил на своего друга взгляд, полный рокового значения.

На следующий день всё благоприятствовало их замыслу. «Матильда» была куплена без всяких затруднений, и хотя она была слишком миниатюрна для такого далёкого плавания, в этом, однако, состояло и её главное удобство, потому как, будь она бóльших размеров, двое мужчин едва ли могли бы справиться с нею. В течение дня был сделан запас пресной воды, а когда стемнело, оба клерка перенесли деньги из конторы на ялбот и заперли их в укромном месте. К полуночи они, не возбуждая подозрений, тихонько собрали все свои пожитки, а в два часа ночи были уже на «Матильде» и снялись с якоря. Их отплытие было, конечно, замечено, но их приняли за двух спортсменов-любителей, желающих воспользоваться воскресным днём, чтобы сделать морскую прогулку. Никто и не подозревал, что эта прогулка должна окончиться или на берегу Америки, или на дне океана. Лёгкий ветерок дул с юго-востока, и маленькое судёнышко быстро понеслось вперёд. Но в семи милях от берега ветер вдруг стих, и «Матильда» остановилась неподвижно, слегка покачиваясь на морской зыби. За весь день друзья не сделали и одной мили, и вечером Иокогама по-прежнему виднелась на горизонте.