Почти сразу же после окончания войны обострился конфликт между Главлитом и Главреперткомом. Постоянно обсуждалась и решалась проблема разграничения контроля за художественным репертуаром и произведениями искусства. Возникший параллелизм между двумя главками Наркомпроса РСФСР, о котором мы подробно говорили выше, создание других руководящих органов для осуществления идеологического контроля в области литературы и искусства, с одной стороны, привели к круговой слежке за обнародованием и опубликованием художественных произведений, а с другой — позволяли в некоторых случаях, получив отказ в одном контрольном ведомстве, найти поддержку и понимание в другом. Этому способствовали сильная забюрократизированность госаппарата, личные пристрастия и симпатии некоторых его чиновников. Понятно, что такая ситуация не могла не тревожить главного «начальника» — Агитпроп ЦК, поэтому регулярно устраивались показательные проверки, слушания и постановления. В этом смысле характерна попытка упорядочить в очередной раз процесс цензуры уже в послевоенные годы, в частности контроль над массовой скульптурой и живописью, над художественными выставками и музеями, который осуществлялся как Главреперткомом Комитета по делам искусств при Совете министров СССР, так и в равной мере Главлитом. Параллелизм вносил путаницу в отношения с художественными организациями и мешал, по мнению М.Б. Храпченко, их нормальной деятельности: нередко Главрепертком разрешал, а Главлит запрещал и наоборот. В конце октября 1946 г. Комитет по делам искусств СМ СССР предложил ЦК выйти из создавшего положения следующим образом: Главрепертком осуществляет контроль над художественными выставками и художественными музеями, рассматривает и утверждает образцы, модели и эталоны скульптурных и живописных произведений, предназначенных к массовому копированию и распространению, Главрепертком же, в порядке последующего контроля, проверяет качество массовой живописи и скульптуры. Главлит же осуществляет контроль над печатной продукцией изобразительного искусства (репродукции, плакаты, графические издания), «Окнами ТАСС», оформительскими портретами{686}.

Однако попытки скоординировать работу, разделив обязанности между Главреперткомом и Главлитом, не привели к желаемому результату, создали в творческих кругах неразбериху и дополнительные проблемы в связи с прохождением художественными произведениями всех стадий цензорского контроля. Главлит неоднократно делал со своей стороны попытки сосредоточить всю цензуру в своих руках и ликвидировать «ведомственную цензуру» при Комитете по делам искусств. Такие шаги были предприняты в 1949 г. и в 1950 г., когда в Отдел пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) 30 декабря 1950 г. поступила сводка идеологических ошибок, допущенных Главреперткомом и исправленных в последующем контроле Главлитом. Например, только за один 1950 г. Главреперткомом было разрешено 16 произведений, в которых Главлитом было обнаружено и внесено 22 цензорских вмешательства (13 политико-идеологических вмешательств и 9 запрещений к опубликованию в открытой печати){687}. Однако партийные органы вновь ограничились лишь очередным упорядочением цензорской работы. Постановлением СМ СССР от 28 августа 1951 г. функции этих двух органов были разделены следующим образом: цензура произведений искусства была возложена на органы Главлита, а идейно-художественный контроль за репертуаром театров, музыкальных коллективов, цирков и концертных исполнителей: работа с авторами по созданию произведений искусства — на комитет по делам искусств при СМ СССР и его органы на местах. Решение подкреплялось введенной 18 января 1952 г. «Инструкцией о порядке цензорского контроля произведений искусства». Пожалуй, трудно представить более циничный и противоречивый документ, в котором творчество рассматривалось как промышленное производство. Приведем только его основные положения:

«1. Произведения искусства (драматургия всех жанров и форм, музыкальные, музыкально-вокальные и разговорного жанра произведения для эстрады, цирка, художественной самодеятельности, живопись, графика, скульптура, тиражируемая фотопродукция, запись на грампластинку) могут публично исполняться, демонстрироваться и выпускаться в свет лишь при условии, если они разрешены органами цензуры […] 3. Органы цензуры свои замечания по контролируемым произведениям сообщают тем организациям, которые представляют данные произведения на контроль. Принимать на контроль произведения искусства непосредственно от авторов и исполнителей и вступать с ними в переговоры по контролируемым произведениям органам цензуры запрещается. 4. При осуществлении контроля над произведениями искусства цензоры должны руководствоваться решениями ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам и действующим цензорским указаниям, предусмотренным для открытой печати. Органы цензуры обязаны обеспечить соблюдение всех требований по охране государственных и военных тайн, не допускать к опубликованию и распространению политически вредных, идеологически чуждых, безыдейных, халтурных, пошлых, искажающих советскую действительность произведений… 5…. На каждом допущенном к исполнению репертуарном произведении указывается, когда и каким органом произведение допущено к исполнению, а также индекс и разрешительный номер органа цензуры. Какие-либо дополнения, исправления, переделки разрешенного цензором текста могут производиться лишь по получении нового разрешения цензуры […] 9. Публичное исполнение произведений искусства может производиться только после приема спектакля или концерта органами Комитета по делам искусств в установленном им порядке. 10. В программу репертуара, исполняемого гастролирующими театрами, художественными коллективами, бригадами и отдельными исполнителями, могут включаться лишь произведения, допущенные к исполнению органами Комитета по делам искусств и разрешенные органами цензуры. Последние проверяют у гастролирующих наличие направления на гастрольную поездку, выданного соответствующим органом по делам искусств, и гастрольного (маршрутного) листа, содержащего полный перечень произведений, включенных в репертуар гастролирующих исполнителей{688}.

Проблема разделения функций Главлита и Главреперткома окончательно решилась с ликвидацией последнего в 1951 г. Однако эта реорганизация была вызвана не столько ослаблением, сколько концентрацией и усилением идеологического контроля в связи с изменившейся международной обстановкой, вызвавшей изоляцию Советского Союза, и максимальной политизацией всех сфер общественной жизни. 8 сентября 1951 г. был издан секретный циркуляр № 9с «Об усилении политико-идеологического контроля произведений печати». В качестве идеологической платформы на новом этапе служила редакционная статья в «Правде» «Против идеологических извращений в литературе». В ней были изложены «неотложные задачи цензуры в области усиления политико-идеологического контроля произведений печати и искусства». В качестве прецедента было взято помещенное в № 5 журнала «Звезда» стихотворение В. Сосюры «Люби Украину», «являющееся идейно порочным произведением, под которым бы подписался любой недруг украинского народа из националистического лагеря». В том, что это «вредное» стихотворение появилось на страницах «Звезды» обвинялись прежде всего работники цензуры, в частности, работники Главлита Украинской ССР и Леноблгорлита, не сделавшие «необходимых выводов из решений ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам». В таких же грехах обвинялись работники Главлита Азербайджанской ССР, допустившие публикацию произведений, «идеализировавших феодально-патриархальный уклад, искажавших историческую правду». «Грубые политические извращения, допущенные в ряде произведений печати, также не были вскрыты цензорами Казахского, Узбекского Главлита и других органов цензуры», — отмечалось в статье. Особому осуждению был подвергнут цензор Главлита УССР, который «не предотвратил грубую ошибку Украинского радиокомитета», включившего в литературную передачу явно устаревшее стихотворение Мамеда Рагима «Бессмертный герой», «несмотря на совершенно очевидные мотивы, по которым была упразднена Чечено-Ингушская АССР, о чем было опубликовано (см. официальное сообщение о решении седьмой сессии Верховного Совета РСФСР в июне 1946 г.)». Острой критике в партийной печати были подвергнуты и другие «политически ошибочные, безыдейные произведения, извращающие советскую действительность, не отражающие жизни нашей страны, строящей коммунизм».