– Что вас сюда привело? – с улыбкой спросила она.

Пакл смотрел вниз, словно изучал свои руки. Но вот она оказалась рядом, и он медленно поднял глаза. Они были очень ясные, большие и яркие. Ей показалось, что его взгляд проник прямо ей в душу.

– Ты…

У Джейн перехватило дыхание. Это вышло против воли. Джейн вспомнила, как говорила ему, что ходит этой дорогой в Мелвуд. Значит, он ее ждал. Она приложила все усилия, чтобы сохранить выдержку.

– И чем же я могу быть вам полезна?

Он продолжал хладнокровно смотреть на нее:

– Для начала сядь в повозку.

Сердце Джейн учащенно забилось, по телу пробежала мелкая дрожь.

– Вот как? – Она выдавила очередную улыбку. – И куда мы поедем?

– Домой.

К ней? Джейн нахмурилась, глянула на его лицо, потом уставилась в землю. Он говорил о своем доме в Берли – с резной кроватью. Смелость его предложения почти шокировала. Она боялась поднять глаза. Такого поворота она не ожидала. И все-таки, судя по тому, как прозвучало приглашение, он считал дальнейшее неизбежным. Он приехал за ней. Это потрясало, но было просто. Ей следовало развернуться и уйти. Однако вопреки всем доводам она неожиданно испытала глубокое облегчение.

Джейн понимала, что обязана уйти, но не трогалась с места.

– Я должна быть с Ником в дозоре на маяке, – наконец сказала она.

– Оставь его. – Голос был тих, как сами сумерки.

Она покачала головой, помедлила, нахмурилась:

– Я должна увидеться с ним.

– Я подожду.

Джейн повернулась и зашагала в Мелвуд. Заходящее солнце окрасило листья красным золотом. Один раз Джейн оглянулась на стоявший в озере оранжевого света дуб Руфуса. Пакл не двигался. Она продолжила путь.

Что она собирается делать? Джейн не знала. Или знала? Нет, внушила она себе, не имела понятия. Ей нужно увидеть Ника Прайда. Она должна взглянуть на него.

Идти до старого земляного вала было недолго. Когда она пришла, отблеск заката над Нью-Форестом нарисовал яркий полумесяц вокруг темно-зеленой тени внутри его стен.

Ник, стоявший у хижины, взволнованно подошел к ней:

– Пора наверх. Ты припозднилась.

Каким юным он выглядел! Каким милым – она испытала прилив любви к нему, – но до чего же молодым!

Джейн позволила ему проводить себя к земляному валу вблизи маяка. Ник воодушевленно рассказывал о событиях дня, о том, как один из его людей чуть не проспал свою смену. Он бесконечно гордился собой, Джейн была рада за него.

Спустя какое-то время она сказала:

– Ник, мне нужно ненадолго обратно в Брук, но потом я постараюсь вернуться.

– Вот как, – нахмурился он. – Что-то стряслось?

– Надо кое-что сделать. Ничего особенного.

– Но ты же не придешь, когда стемнеет.

– Конечно приду. Если смогу. Я знаю дорогу.

– Сегодня будет лунная ночь, – согласился он. – Думаю, разглядишь дорогу.

– Я постараюсь прийти.

Почему эта ложь доставила ей такое удовольствие, привела в такое волнение? Раньше она так себя не вела. Прелесть обмана была ей совершенно в новинку. С необычайной легкостью Джейн поцеловала Ника и отправилась обратно к дереву Руфуса.

В повозку она, однако, садилась с дрожью. Ни слова не говоря, Пакл взял поводья, коснулся пони кнутом, и они тронулись. Что она делает? Думает ли тайно встретиться с Паклом, а потом вернуться к Нику? Был ли это внезапный разрыв с родными, с прошлой жизнью и женихом ради того, чтобы стать женщиной Пакла? Она и сама не знала.

Закат уже багровел впереди, когда повозка выкатила на открытую пустошь. По мере того как они катили на запад, красные лучи, падая на лицо Пакла, окрашивали его в странный коричневато-желтый цвет, придавали ему нечто демоническое. Джейн, видя это, нервно усмехнулась. Затем огромный шар солнца затонул, пустошь окуталась мраком, и Джейн приникла к Паклу. Он впервые обнял ее, желая успокоить в путешествии к запретной тайне.

Когда они прибыли на место, бледный свет луны озарял безмолвный коттедж. Детей дома не было. Очевидно, они ночевали у кого-нибудь из родичей Пакла. Когда Джейн с Паклом вошли внутрь, Пакл зажег от углей свечу, отнес ее наверх и поставил на сундук так, чтобы мягкий свет озарял удивительную дубовую кровать, создавая интимную и приятную атмосферу. Покрывало было снято.

Пакл стянул рубаху, и Джейн положила ладони на густую черную поросль у него на груди, удивленно ее ощупывая. Его лицо с короткой острой бородкой вдруг сделалось в свете свечи треугольным, как у какого-то лесного зверя. Она не вполне понимала, что делать дальше, но он бережно поднял ее, уложил на постель, и она, ощутив себя в его могучих объятиях, едва не лишилась чувств. Когда он возлег с ней, она вскоре осознала, что он крепок и тверд, как сама дубовая кровать, но за то долгое время, что он ласкал ее и гладил, ей почудилось, что она каким-то волшебным образом превратилась в одно из существ, которые он так старательно вырезал, – гнездившихся, выглядывающих и сплетающихся на кроватных столбиках. И если она один раз и только на миг вскрикнула от боли, то после почти не помнила ни в какое время это случилось, ни как. Этой ночью она, словно по волшебству, стала одним из созданий Нью-Фореста.

Погруженная в сон, Джейн не знала, что перед самым рассветом береговые маяки зажглись, возвещая появление Армады.

Дон Диего зевнул. Затем прикусил костяшки пальцев. Ему нельзя спать. Он должен выполнить задачу. На кону его честь.

Но он устал, предельно устал. С тех пор как испанская Армада была замечена входящей в Английский канал и зажглись маяки, прошло шесть дней. Шесть дней действия. Шесть дней изнурения. И все-таки ему повезло. Его пусть отдаленное, но родство с герцогом Медина-Сидонией, которому поручили командование Армадой, обеспечило ему место на самом флагманском корабле. И из этой привилегированной точки обзора он видел все.

Первые дни были многообещающими. Когда они миновали юго-западную оконечность островного королевства, взглянуть на них выплыло наглое английское рыболовецкое судно, которое обошло вокруг флота, производя подсчет, и скрылось. Хотя одна из испанских шлюпок пустилась в безуспешную погоню, герцог лишь улыбнулся.

– Пусть идет и сообщит англичанам о нашей мощи, господа, – заявил он. – Чем больше они устрашатся, тем лучше.

На следующий день, по мере медленного продвижения к Плимуту, они обнаружили, что ветер запер английский флот в местной гавани. На флагмане собрался военный совет, и вскоре дон Диего узнал, что было сказано.

– Разбить их сейчас же. Взять порт и сделать нашей базой, – настаивали те командиры, что были посмелее, и дону Диего показалось, что это хороший совет.

Но его благородный родственник думал иначе.