— Вот почему у нас такой бардак! — усмехнулся Белов.

— Э нет! — Павел откинулся в кресле, сделал глоток кофе. — Не так все просто. Предки зачем-то поставили столицу на стыке геологических разломов, через которые на поверхность прорываются мощные потоки энергии. Если это сделали сознательно, то одновременно должны были создать систему компенсации негативного влияния данной аномалии. И ее создали. Практически все московские церкви стоят в точках градиента гравитации — там, где обнаруживается ее перепад или стабильное состояние. А любая церковь есть сложное геометрическое тело, самой конструкцией своей предназначенное для аккумуляции и направленного излучения малоизученной формы энергии — духовной. Улавливаешь?

— Кое-что. — Белову по долгу службы приходилось встречаться с крайними проявлениями человеческой сущности, но такой экземпляр попался впервые. — А при чем тут модель ЧС?

— Да подойдем мы к ней, не гони, — отмахнулся Павел. — Представь себе серебристое свечение, накрывающее город, как купол. Это и есть знаменитый Покров Богородицы, простертый над городом и спасающий его от внедрения темных энергий. А говоря нормальным языком, от возникновения хаотических процессов в слабо сбалансированной открытой системе. И еще один интересный факт. Все церкви имеют точную привязку к астрономическим объектам, которыми оперирует астрология. А Кремль, если учесть пространственное положение, архитектуру и ориентацию в пространстве, — по эзотерической значимости ничем не уступает знаменитому Стоунхэнджу[16]. Фактически его строили как дворец Вечности, где лишь временно присутствует наместник Высших сил. Называйте его царем, генсеком или президентом, сути это не изменит. Кстати, это и объясняет, почему в Кремль входят исключительно по трупам соратников и остаются там навсегда. Альтернативы у России нет: у нас либо монарх, либо — ничто. То самое бердяевское Великое Ничто, которое ничтожит. Иными словами — Хаос.

Павел протянул банку — сигарета Белова успела дотлеть до фильтра.

— Спасибо. — Белов бросил в банку окурок и сразу же прикурил новую сигарету. — Та-ак, по сравнению с учением Хари Кришны, конечно, слабовато. Но должен признать, головка кружится. Просто бесплатный опиум для народа! А почему все-таки для анализа взял город? Можно же было рассматривать человека, общество, на худой конец — Космос. Чем тебе не открытая система?

Глаза Павла на миг сделались буравчиками. Потом он опять поднял их к потолку. Подумал о чем-то, пощипывая бороду.

— Я задал вопрос, — напомнил Белов.

— За градостроительство всегда кто-то конкретно отвечает. Просто из соображений чиновничьей безопасности будет слушать. А кому интересен Космос? Одно из требований к соискателю степени или премии — практическое применение теории. Увы, так у нас принято. Поэтому проблема должна быть острой. А что может быть интересней и актуальней, чем предупреждение чрезвычайных ситуаций в городе?

— Катастрофы моделировал?

— Понимаешь, мне удалось создать комплексную динамическую модель города, с учетом всех составляющих: геофизическая обстановка, социальная, техногенная активность и прочее. Все с привязкой к астрологической карте города, что давало возможность составлять прогноз на любой срок. — Павел не донес чашку до рта, заговорил быстрее, возбужденно поблескивая глазами. — Город — это живой объект. В нем, как в человеке, все подчинено определенным ритмам, есть своя система активных точек — «акупунктура города», как я ее назвал. Есть и летальные точки. Воздействие на них способно уничтожить город или смертельно его ранить. Ты даже не представляешь, насколько мы перегрузили организм города! Он страдает ожирением, одышкой, несварением и прочим. Он ведет себя как невротический больной, разрываясь между желаемым и реальностью. — Павел отхлебнул кофе. — Расстрел Белого дома я спрогнозировал за полгода с точностью до дня. И с уверенностью могу сказать, третьего ввода войск и массовых акций протеста Москва просто не выдержит. Когда система не может выдержать лавину Хаоса, первым трещит компенсаторное звено системы. Ну по принципу: где тонко, там и рвется. Так вот, в городе компенсаторное звено — человек, население. Поэтому любая серьезная авария в Москве моментально вызовет выброс негативной социальной энергии. Произойдет тот самый русский бунт — «бессмысленный и беспощадный».

— И много для этого надо?

— Нет, не более семи процентов населения. Всего семьсот тысяч жертв, а это один микрорайон Москвы, и уже никакая дивизия Дзержинского не восстановит порядок. Начнутся массовые беспорядки, они спровоцируют новые аварии, те — новые жертвы. Круг замкнется, когда рванут атомные реакторы и химические комплексы. — Павел прикоснулся к кресту на груди. — Не дай Бог!

Белов стиснул зубы, чтобы сдержаться и не заорать. Это стоило острого укола в левой части груди, даже в глазах потемнело.

— Что-то не так? — встрепенулся Павел.

— Нормально, — Белов, морщась, растер грудь. — Ты часом возможность теракта не рассматривал?

— Естественно! Как один из возможных вариантов дестабилизации системы. — Павел оживился. — Понимаешь, можно бить дубиной, но можно нажать на точки акупунктуры. Уловил мысль? Я специально просчитал возможные последствия воздействия на точки микрогравитационного градиента. Достаточно локального воздействия мощным источником энергии в трех-четырех точках, вычисленных по астрологической карте на нужный день, и мы получим…

— Полный писец мы получим! — взорвался Белов. — Источник энергии — ядерный фугас ранцевого типа, да?!

— Естественно. Они, я уверен, специально для этого и создавались, — пожал плечами Павел.

— А откуда ты о них узнал, гений?! — Белов продолжал давить вопросами и голосом, но пробить спокойствие Павла оказалось невозможно.

— Тоже мне «Манхэттенский проект»! — Он ткнул пальцем в стопку серых журналов. — Вон советские журналы, «Зарубежное военное обозрение» за конец семидесятых годов. Про фугасы прочитал там. Предназначались для быстрого уничтожения коммуникаций в случае вторжения наших танков в Европу. Раз у НАТО есть, то и у нас где-нибудь валяются. Да что там фугасы, в журналах и не такое найти можно!

Белов откинулся в кресле, закрыл глаза и тихо застонал.

— Что-то не так, Игорь? — тихо спросил Павел. — Может, валидол дать? У меня где-то был. — Он привстал.

— Сидеть!! — рявкнул Белов. Вскочил сам, опрокинув ящик. Чашки и банка с окурками покатились по полу. — Сидеть, урод! Ноги под себя, руки за спину. — Он выхватил из-за спины пистолет. Навел точно в лоб Павлу. — Ну!

Тот сделал все, что потребовал Белов. Лицо побелело.

— Ох, как мне хочется влепить тебе пулю, чтобы мозги твои умные по стенке размазало! — прошипел Белов. — Лучше бы ты, сука, сдох с перепоя!

Лицо Павла стало медленно наливаться краской, глаза опять сделались злыми буравчиками, сверлящими Белова насквозь.