Снэульв стиснул зубы, в глазах его сверкнула злая сталь, и Загляда угадала, что он вспомнил Лейва. Ей стало плохо при воспоминании о тогдашнем их разладе, и она торопливо обхватила руками шею Снэульва, прижалась к нему, как будто в поисках защиты. Снэульв обнял ее, и на сердце у нее полегчало.

– Но ты же знаешь, что я люблю тебя, – сказала она, подняв голову и глядя ему в лицо.

– Знаю, – ответил Снэульв. И Загляда обрадовалась, словно одержала победу. Снэульв был ревнив и недоверчив, а красота, которую он видел в Загляде, может быть, и больше, чем было на самом деле, заставляла его сомневаться. – И я тебя люблю, – помолчав, добавил он.

Наутро челядь подняла на ярловом дворе гомон.

– К нам сюда идет Темный! – кричали дети на бегу. – Он ведет с собой медведя! Это Волох с ним! Сам Волох!

– Темный? – спрашивала с крыльца изумленная Загляда. – Вы не спутали ничего? Правда ли, что с медведем? Или пустое болтаете?

– Клянусь Хийси! Велес послух! Пусть меня кикимора защекочет, если вру! Разрази гром! – клялись дети, прыгая на месте от возбуждения и все оглядываясь в сторону ворот.

Чуть ли не все население Княщины, свободное от дел, столпилось у ворот, чтобы посмотреть с горы на удивительное зрелище. По дороге вдоль берега Волхова к Княщине шел высокий темнобородый волхв в накидке из косматого волчьего меха. Он опирался на посох, а за собой на ремне вел бурого медведя. Это и были Темный и Волох. Волох уже много лет жил в святилище Велеши и почитался как священный зверь. О нем ходило много чудесных рассказов. Клочки его шерсти излечивали от болезней, богатые купцы часто присылали ему на угощенье барашков и даже бычков, веря, что в благодарность Волох пошлет им удачи в торговых делах. По ночам, как говорили волхвы, дух Волоха выходит из шкуры и гоняет других медведей от полей овса, от бортей.

Волох почти никогда не ходил по гостям. Только изредка, летом, Темный выводил его погулять в лес да на Медвежий велик-день заводил на горку, чтобы священный зверь ревом дал знать своим лесным собратьям, что пора просыпаться и выходить из берлог. Теперь же, глядя, как волхв и медведь идут по дороге, толпы ладожан бежали за ними, изумленно гудя и переговариваясь, и с одинаковым усердием кланялись им обоим. Внутри Княщины любопытные лица смотрели из каждых ворот.

Уверенно шагая, Темный прошел по улочкам Княщины и вступил на ярлов двор. Он двигался легко, не нащупывая посохом путь, как делают слепцы. Трудно было поверить, глядя на его твердую поступь, что он не видит.

– Так впустить сюда этого колдуна? – спрашивала у Ильмеры обеспокоенная Арнора. – И его медведя тоже? Ты уверена, что дому не будет вреда?

– Нет, нет, впустите! – велела хозяйка. Она тоже была удивлена и взволнована приходом столь неожиданных гостей. – В них обоих Велесов дух живет.

С поклонами, которых Темный не мог видеть, челядинцы распахивали перед ним двери. Волхв встал на пороге гридницы и на несколько мгновений замер, поднял голову, словно прислушивался. Его лицо с глубокими, словно прорезанными морщинами на лбу и на щеках, с опущенными каменно-неподвижными веками внушало почтение и трепет. Ноздри волхва дрогнули, как будто он принюхивался. Мороз пробегал по коже при виде этого, казалось, вся палата полна духов, видимых только ему.

Должно быть, Темный не обнаружил ничего зловредного и вместе с медведем прошел в палату. Ильмера шагнула навстречу с приветствием, предложила им обоим угощения, но Темный повел посохом:

– После, хозяйка. Пришли мы не за пирогами. Прислал нас Велес помочь отроку, что лежит здесь со стрелой в груди.

По гриднице пронесся возглас.

– Он здесь, здесь! – обрадовавшись, торопливо заговорила Загляда. – Сюда, волхве! – звала она, растворив дверь в девичью.

Радостная надежда совсем изгнала из ее сердца даже страх перед медведем. Уж если Темный и Волох пришли помочь Ило, значит, он спасен!

Народ в гриднице переглядывался, перешептывался. Ни к кому, даже к посаднику, Волох не приходил в гости, а тут пошел к какому-то чудскому мальчишке! Видно, недаром говорят, что Ило знается с духами!

Следуя за Заглядой, Темный подошел к лежанке Ило. Медведь проковылял за ним, опрокинув по пути несколько прялок, и сел на пол.

– Только стрелу-то из него еще Кетиль в лесу вынул, – прошептала Загляда.

Ило был без памяти, но все равно она говорила шепотом. При виде его смертельно бледного осунувшегося лица, его неподвижности тоска и страх снова сжали ей горло.

– Нет, здесь стрела! – Темный покачал головой.

Протянув руки, он стал медленно водить ладонями над лежащим подростком, не касаясь его. Кетиль нахмурился – он никого не хотел подпускать к Маленькому Троллю. Тормод с жадным любопытством наблюдал, за волхвом – колдовства здешних служителей богов ему за двадцать лет не пришлось наблюдать так близко. Это вам не ветер в штевнях слушать!

– Здесь, здесь стрела! – бормотал Темный.

Его вытянутые пальцы как будто нашарили что-то над грудью Ило, как раз над тем местом, где повязки скрывали отверстие, оставленное стрелой. С неподвижным лицом, напряженно прислушиваясь к чему-то далекому, волхв стал медленно двигать пальцами, как будто ощупывая в воздухе что-то невидимое. Так и так пробуя, он склонял голову то вправо, то влево, густые черные с проседью брови его задвигались, как будто от боли. Вдруг волхв дернул; Ило вздрогнул и простонал, не открывая глаз.

Загляда ахнула, зажала себе рот ладонью. На повязке проступило пятно свежей крови. Кетиль подался вперед, но Тормод крепко сжал его руку.

– Я тоже чую этого духа, – шепнул он товарищу. – Не мешай ему.

А Темный тем временем делал пальцами мелкие сильные движения, как будто ломал что-то. Бросив невидимые обломки на пол, он стал ожесточенно топтать их ногами, бормоча себе под нос:

– Поди, злая лихорадка-лихоманка, за леса дремучие, за реки широкие, или под землю на три сажени глубоких, закройся камнем неподъемным, и нет тебе пути-выхода в белый свет ни ныне, ни завтра, ни во веки веков!

А медведь угрожающе заворчал, затряс косматой головой и пошел, переваливаясь, вокруг лежанки Ило. Все бывшие в девичьей замерли по углам, трепеща от мысли, что под этой кровлей борются могущественные духи; как знать, кого они заденут в своей борьбе?

Темный вынул длинный нож с пояса, нашел загривок медведя и срезал клок шерсти.

– Возьми. – Он подал шерсть Загляде, безошибочно протянув руку к замершей девушке. – Обтирай его Волоховой шерстью на утренней заре и на вечерней, и не подступится к отроку более лихая болесть. Велес ее прогнал.

К вечеру Ило открыл глаза. Горячка прошла, в лице его появились краски, дыхание выровнялось. Через несколько дней он уже поднимался. Сквозная рана заживала, к подростку быстро возвращались силы. То ли Темный помог ему, то ли травы и уход Загляды и Кетиля, то ли просто судьба наградила этого щуплого на вид подростка богатым запасом жизненных сил.