Голова болела. Ничего не поделаешь, придется спуститься в ресторан, известный своими непомерными ценами — за чашку кофе вполне могли взять двадцать долларов. Виктория, пошатываясь, добралась до гардероба, достала льняное платье и туфли-шлепанцы. Потом побрела в ванную почистить зубы и выразительно улыбалась горничной до тех пор, пока та не поняла намека и не ушла. Тогда Виктория посмотрела на себя в зеркало. Маска для сна, в которой она спала, сползла на макушку, как гусеница, и теперь волосы стояли дыбом, будто на парике, в котором актер изображает ужас.

Виктория намочила волосы, но они снова поднялись. Она вернулась в спальню и увидела в кресле длинный шарф-кушак из белого шелка с кистями на концах. А это чье? Явно мужской — такой шарф-кушак надевают со смокингом. Взяв шарф, Виктория уловила легкий запах французского одеколона. Нахмурившись, она перед зеркалом обмотала голову шарфом, отметив важную деталь: таинственный мужчина догадался уйти, пока она не проснулась, благодаря чему оба избежали неловкости.

Она обвела взглядом комнату и увидела на столе большие черные солнцезащитные очки. Тоже не свои. Виктория надела их, посмотрела в окно на солнце и вышла из номера. Что ж, думала она, осторожно спускаясь по мраморной лестнице на первый этаж, что бы там ни произошло прошлой ночью, сегодня по крайней мере чудесный день. Наступило воскресенье, и Виктория ничего не планировала — может, посидит у бассейна. Она наверняка встретится со знакомыми, и вполне вероятно, что кто-то пригласит ее на ленч. Виктория закрыла уши ладонями. Мраморные ступени такие гулкие, хоть бы ковер положили, что ли. Стук ее каблуков по мрамору разносился по вестибюлю как выстрелы. А теперь и портье смотрел на нее нахмурившись. Выйдя из-за стойки, он приблизился к Виктории.

— Ах, мадам. Я должен кое-что отдать вам. — Он подал ей часы. Виктория в недоумении уставилась на них, гадая, как ее часы попали к портье. Тот, наклонившись вперед, сказал с видом заговорщика: — Вероятно, вы потеряли их прошлой ночью. Во время игры в покер. Джентльмен, который выиграл, хотел, чтобы их непременно вернули вам.

В покер?

Виктория поблагодарила портье и, вымученно улыбаясь, надела часы.

— Вы хорошо себя чувствуете, мадам?

— О да. Прекрасно. Лучше некуда. — Она помолчала. — А этот мужчина?..

— Ушел утром, с полчаса назад. Сказал, что возвращается на свою яхту и не уверен, увидит ли вас.

Не очень-то приятное сообщение, поэтому Виктория решила не расспрашивать дальше.

— Спасибо, — сказала она и медленно двинулась по вестибюлю. По всему помещению были расставлены обитые шелком диваны, маленькие мраморные столики и канапе. Настоящее минное поле — в любой момент можно на что-нибудь натолкнуться!

Виктория добралась до двери, обшитой деревянными панелями, в другом конце вестибюля. Дверь вела к еще одной мраморной лестнице, которую следовало преодолевать осторожно, — и в парк внизу. Виктория вышла на улицу и поправила солнечные очки. Покер! К несчастью, это похоже на правду.

Перед покером она никогда не могла устоять. И по некой достойной сожаления причине покер всегда сопровождался большими дозами скотча. Двигаясь очень аккуратно, словно стеклянная, Виктория бочком, как краб, спустилась вниз.

Кирпичная дорожка вела в ресторан через лабиринт высоких живых изгородей. Из-за очередного поворота стремительно выкатилась детская прогулочная коляска, едва не столкнувшись с Викторией. Та в последнюю секунду отскочила, почти упав на изгородь.

— Простите, пожалуйста, — прозвучал приятный английский голос и тут же добавил: — О, дорогая! Это вы. Я не узнала вас из-за очков. А вы рано встали.

— Да? — Виктория с храброй улыбкой выбралась из кустарника. Женщина оказалась одной из нескольких англичанок, с которыми она познакомилась вчера на вечеринке. Но как же ее зовут? Что-то необычное, похоже на сорт яблок «Грэнни»… Грэнн, точно, с облегчением вспомнила Виктория. Как будто бы она провела с этими англичанками несколько часов. Они такие забавные… и так неприлично себя вели. Их мужья были деловыми партнерами Пьера, и эти женщины проводили время, бродя по магазинам, посещая вечеринки, летая по миру на частных реактивных самолетах и устраивая, как они без конца повторяли, «скандалы». По их рассказам выходило, что «поскандалили» они почти во всех странах мира…

— Вчера ночью вы немножко выпили, дорогая, — заметила Грэнн. — Впрочем, как и все мы. И вы совершенно правы. — Она кивнула на младенца в коляске. — С малышами та-а-ак скучно.

— Я это сказала? — в ужасе спросила Виктория. — Уверена, я не это имела в виду. Я понятия не имела, что у вас ребенок…

— Вы были сногсшибательны, дорогая. В вас все влюбились. А мой муж говорит, что вам незачем бояться Пьера. Он старый пердун. Его мать — швейцарка, кстати, поэтому он такой озлобленный…

— Пьер… — прохрипела Виктория.

— Несмотря на то, что случилось, вы должны приехать к нам в Гштаад в феврале. — Грэнн похлопала Викторию по руке. — Номер своего мобильника я оставила у портье… Пока, дорогая! Позвоните нам, — бросила она через плечо и быстрым шагом пошла прочь, увозя ребенка.

Виктория решительно двинулась вперед. Она должна выпить кофе. Ее охватило неприятное чувство, что с Пьером что-то произошло. И не очень хорошее.

Короткая деревянная лестница вела в ресторанное помещение под открытым небом, и, поправив шарф так, чтобы прикрыть уши, Виктория начала подниматься по ней, стараясь держаться как можно непринужденнее. Если прошлой ночью с Пьером случилось что-то действительно нехорошее, она обязана вести себе естественно, как будто все в порядке. Правда, возможно, что лишь нескольким людям известно о неприятном происшествии. Если вообще оно имело место.

— Bon matin, madam[19], — с коротким поклоном приветствовал Викторию метрдотель.

Виктория кивнула и пошла за ним к маленькому столику у ограждения. Ресторан под бело-зеленым полосатым навесом был почти полон, и, посмотрев на часы, Виктория увидела, что всего девять утра.

Действительно рано, если учесть, что спать она легла под утро. Неудивительно, что мир кажется ей каким-то нереальным, словно она все еще в полудреме. Подняв глаза, Виктория могла бы поклясться, что видит Лайна Беннета: он сидел за столиком у ограждения, читал газету и держал на носу салфетку со льдом. Подойдя ближе, Виктория поняла, что это действительно Лайн, причем не в самом лучшем настроении. Какого черта он здесь делает? Она совершенно не готова сейчас с ним общаться…

Метрдотель подвел Викторию к свободному столику рядом с Лайном и отодвинул для нее стул за его спиной. Лайн на мгновение оторвался от газеты.

— Доброе утро, — безучастно проговорил он и вернулся к чтению.

Что за странное приветствие для человека, с которым встречался на протяжении полугода. Но Лайн вообще странный. Что ж, и она поиграет в эту игру. Виктория так же безразлично бросила: «Доброе утро» — и села.