перестало помогать на третий день. Ночью Николь удалось сбежать в лавку зелий и купить себе новые склянки. Галлюцинации не заставили себя долго ждать.

Когтевранка просыпалась среди ночи, чувствуя чьи-то взгляды на себе, но стоило ей включить свет, как этот «кто-то» тут же исчезал. Если он вообще был.

Она могла плакать cкoлькo угодно,

хоть каждую ночь. Но yтpoм Никки обязана была делать вид, что cчacтливa.

Шум в ушах и тягучая слабость были первым, что почувствовала Рейнер после пробуждения. Она ощущала дрянной запах разлагающихся мыслей, которые всю ночь устраивали дьявольские пляски в её голове, а теперь мирно смешались в единый большой ком, не позволяющий вычленить хотя бы одно здравое суждение. Серая апатия и усталость, будто она всю ночь глаз не сомкнула, расходились по телу нарастающими волнами — меланхолия и ощущения потерянности. Чувства постепенно становились осязаемыми, просачивались, не видя преград, словно радиация, в каждую клетку. Она томно раскрыла веки, сжала ладони в слабые кулаки и сделала рывок, вставая с кровати.

Перед глазами появился образ мужчины. Николь не сразу узнала его — так плохо он выглядел. Глаза чёрные-чёрные, словно сама смерть смотрела на неё. Руки с длинными когтями, словно это зверь, а не человек. Монстр. Рейнер внимательно присмотрелась и воскликнула. Это был Джон. Рядом с ним возник силуэт девушки. Такие же жуткие глаза. Мелани. Клаус, Марк, Элоиза, Жозель, Уильям, Джереми, Патриция… Все, погибшие от её руки. Счёт шёл уже на десятки.

— Убийца! — крикнул Джон.

— Убийца! — вторила ему Мелани.

«Убийца! Убийца! Убийца!»

Голоса проникали в уставший мозг девушки, в самое сердце, захватывая душу.

— Нет, — выдавила из себя Николь.

— Убийца!

— Замолчите! Замолчите! Заткнитесь все! — кричала Николь, хватаясь руками за голову. — Замолчите!

— Убийца!

Когтевранка истошно кричала, с силой оттягивая корни волос. Страх и паника объяли её. Дикий крик разнёсся по всему дому, и родители девушки, услышав его, кинулись в её комнату.

— Николь?! Что случилось? Тебе плохо? — миссис Рейнер подбежала к дочери, садясь на колени рядом с ней и убирая руки Николь от лица. Отец девушки стоял рядом, осматривая комнату и стараясь понять причину такого поведения дочери.

Стоило мужчине и женщине войти внутрь, как все образы людей развеялись прямо на глазах девушки. В комнате больше никого не было. Только Николь и её родители. Волшебница быстро смекнула, что родителям не стоит знать о её галлюцинациях, поэтому постаралась сделать невозмутимый вид, хоть это и было максимально странно.

— Всё хорошо. Я просто слушала музыку, — она научилась лгать, но сейчас ситуация была такая, что даже ложь могла не помочь. Слишком подозрительно.

— Но ты кричала, чтобы кто-то замолчал, — недоверчиво протянул мистер Рейнер.

— Да, музыка включилась слишком громко. Всё хорошо, правда. Порядок, — именно последнее слово свидетельствовало о том, что она не в порядке, но её родители этого не знали. Это могли понять лишь Драко, Тео и Пэнси. Но их тут не было.

— Точно?

— Абсолютно. Всё в порядке, — выдавила улыбку девушка. — А теперь я почитаю, если вы не против, — Николь взяла книгу со стола, надеясь, что родители поймут и уйдут. Так они и сделали, кинув напоследок ещё один подозрительный и взволнованный взгляд. Как только дверь хлопнула, когтевранка вздохнула и убрала книгу. Она закрыла лицо руками и тихо всхлипнула.

Когда это всё закончится?

* * *

Сигаретный дым пах индийскими пряностями и совсем немного костром. Привкус на языке — неприятная горечь. Пэнси не нравилась эта марка. Она купила их специально, чтобы легче было бросить — ведь такую гадость курить не захочется. Однако всё оказалось напрасно, она всё ещё курила, пусть и не очень часто.

— Снова куришь? — тихий голос из комнаты, слегка недовольный.

Ветер играл со шторами, открытая дверь на балкон легонько скрипела. Лето. Пэнси сидела на шаткой табуретке, закинув ногу на ногу и покачивая бархатным тапком на небольшой платформе — дорогая вещь, так нелепо смотрящаяся в подобной обстановке. Впрочем, как и сама Пэнси, одетая в шёлковый розовый халат, завязанный нарочито небрежно.

— Пэнс?

— Да, милый, — выныривать из собственных мыслей тяжело, она тонула в них — вязком болоте. Пэнси стряхнула пепел с сигареты и сделала ещё одну затяжку, выдохнула дым и сморщила нос от резкого запаха. Отвратительно. В доме жарко, а ветерок слишком слабый, чтобы помочь. На балконе ничуть не легче, наоборот — здесь нет штор, и от солнца нагрет даже пол. Но курить в спальне нельзя — всё провоняет дымом.

— Ты обещала бросить.

Она и впрямь обещала. Вот только Пэнси не слишком часто выполняла обещания.

— Брошу. Через неделю. Ладно, золотце? — Пэнси затушила сигарету и, поднявшись с качающегося табурета, вернулась в комнату.

Тео нежился в постели, вокруг которой были разбросаны их вещи. Они приехали на короткий отдых только вчера, ещё не было времени толком распаковать чемоданы, поэтому в комнате жуткий беспорядок.

— Ловлю тебя на слове, — Нотт лениво следил за ней взглядом. Пэнси сняла халат и юркой змейкой скользнула к нему, прижалась вплотную, не обращая внимания на жару. Ей нужно это — плотное соприкосновение тел, подтверждение, что она не одна, что Тео всё ещё здесь. Панический страх, что Теодор уйдёт, посещало Паркинсон не единожды. Она гнала его прочь, но он всегда возвращался, зыбкий, но ранящий глубоко и больно.

Тео провёл рукой по напряжённой спине Пэнси и ласково спросил:

— Что случилось?

— Так. Ничего. Снова одно и то же, — Пэнси спрятала лицо у него на плече и затихла, запрещая себе думать о плохом. Тео здесь. Он настоящий, тёплый, любящий. Здесь. Как так случилось, что они полюбили друг друга?

— Ты о чём-то задумалась, — мягко сказал Тео и осторожно поцеловал Паркинсон, отвлекая её от урагана мыслей. Пэнси ответила на поцелуй, стараясь вынырнуть на поверхность, и, о чудо, получилось. Она снова ощущала себя в этой реальности, а не плавающей в океане «как» и «почему».

— Я задумалась о начале наших отношений, — когда поцелуй оборвался, Пэнси ответила честно — она давно решила ничего не скрывать от возлюбленного.

Пэнси привыкла умалчивать о многом и скрывать свои чувства и эмоции, особенно негативные, потому что боялась быть собой. Она должна во всём быть идеальной. Должна соответствовать. Если задуматься, в этом заключалась вся её жизнь — в соответствии чьим-то требованиям. Родители. Драко. Блейз. Тёмный Лорд. Ничего не менялось, пока…

…пока в её жизни не появился Тео. Искренность. Простота. То самое тёплое чувство внутри, которого ей так не хватало.

— Почему ты выбрал меня? — вопрос сорвался с губ сам собой, Пэнси не