– Зная, что я уже здесь, на станции, он все еще отказывается встречаться со мной?! – не поверил Колчак.

Когда адъютант доложил генералу, что появился сам Верховный правитель, тот победно и в то же время язвительно улыбнулся:

– Ну, пусть поднимается в вагон, коль уж так настойчиво ищет встречи со мной.

Достаточно было взглянуть на вошедшего, чтобы понять: тот еле сдерживает ярость.

– В чем дело, господин атаман? – процедил Колчак с благородной ненавистью на утонченно-римском, исхудавшем, с запавшими щеками лице. Казалось, он вот-вот отстегает обладателя этого «салона» специально снятыми перчатками. – Как это понимать? Вы же были предупреждены о моем прибытии.

– Был и, как видите, – повел атаман рукой над столом, заставленным спиртным и едой, – жду вас. – И лишь из уважения к этикету, а не к посетившей его личности слегка приподнялся. Да еще, может, потому, что в двери, ведущей в соседнее, спальное отделение этого генеральского логова, все еще стояла рослая, под стать самому атаману, смуглолицая девица лет двадцати, с горделивым лицом цыганской баронессы. Перед ней даже распоясавшемуся и вконец обнаглевшему казачьему атаману варваром представать не хотелось. – Насколько я понял, вам не сразу удалось отыскать мой вагон?

Смерив его презрительным взглядом, адмирал оглянулся на двух сопровождавших его и смущенно опустивших головы офицеров и вдруг понял, что спасти ситуацию, а значит, и собственное «реноме», может лишь исключительная, в стиле английских лордов, выдержка. Поэтому он молча уселся на указанное ему кресло, провел взглядом медлительно растворявшуюся в проеме двери фигуру Марии Вотчер и, приказав своим офицерам удалиться, как можно спокойнее, словно бы по-отцовски журя есаула, наедине произнес:

– Как вы понимаете, я прибыл сюда не в качестве вашего начальника. Для меня, собственно, не это важно. Если я и преодолел столь неблизкий и небезопасный путь, то лишь для того, чтобы поговорить с вами о нашем общем деле – создании вооруженной силы, способной противостоять большевикам в этой Восточной Российской Окраине.

Сам тон и начало разговора тоже немного усмирили слегка захмелевшего атамана. Он поставил перед гостем чистый бокал, наполнил его красным вином, ритуально «освежил» свое собственное питье и только тогда благодушно ответил:

– Понимаю. Готов терпеливо выслушать ваши предложения.

– Прежде всего нам нужно договориться, каким образом и в какой степени я могу оказать вам помощь своими войсками и, в частности, прямо сейчас, силами сопровождающего меня отряда.

– Господину адмиралу хорошо известно о том, как бескровно мне удалось разоружить и отправить в глубь России распропагандированный большевиками гарнизон станции Маньчжурия.

– Это сделано силами полка, в действительности не существовавшего, – кивнул Колчак, отпивая слишком холодного и терпкого вина из трофейных запасов. – Наслышан, атаман, наслышан. Как слышал и о том, что вы слишком стеснены в средствах, необходимых для формирования реальных, полноценных и по-настоящему боевых частей. Поэтому я в какой-то степени способен помочь вам. А постоянный источник доходов у нас, как понимаете, один и тот же – это деньги Китайско-Восточной железной дороги, правление которой может полагаться на охрану вашей воинской силой.

– Если только засевший в Харбине управляющий дорогой генерал Хорват наконец поймет: все, что происходит сейчас в России, управления дороги тоже касается. И в китайской полосе отчуждения КВЖД ему не отсидеться.

– По-моему, он уже начал осознавать это, – поспешно заверил его адмирал, опасаясь, как бы атаман не стал втягивать его в местные конфликты и недоразумения. – Поэтому, действуя в зоне железной дороги, вы должны подчиняться или, по крайней мере, согласовывать свои действия с ее руководителем. А также прекратить проведение любых антикитайских акций и воздерживаться от чрезмерно дружеских отношений с командованием Квантунской армии и вообще с японцами.

– «Чрезмерно дружеских»? – иронично уточнил Семёнов.

– Вот именно, – жестко подтвердил Верховный правитель.

– Вы становитесь дипломатом, господин адмирал. Прекрасно сказано.

– Мы не для того встретились, чтобы обмениваться колкостями, есаул[108].

– Пока я лишь пытаюсь понять, какова истинная цель вашего пребывания здесь, господин адмирал.

– Мне как члену правления железной дороги чрезвычайно важно знать ваши желания и задачи, чтобы я мог правильно, соответствующим образом распределять те остатки имущества и ценностей, которые имеются в его распоряжении.

– И это всё? – с артистичной умиленностью улыбнулся атаман.

– Речь идет о поддержке вашего движения, – окончательно побледнело лицо Колчака. – Уже сейчас я привез вам из фонда КВЖД триста тысяч рублей, которые смогу передать сразу же после переговоров. Если у вас есть какие-то просьбы ко мне и к правлению дороги, то мы с генералом Хорватом готовы рассмотреть их.

Семёнов медленно цедил вино и демонстративно тянул время. Сумма, названная адмиралом, несомненно, пригодилась бы ему сейчас, но наряду с этим он не желал оказываться ни в подчинении Верховного правителя, ни в зависимости от начальства дороги.

– Для вас, очевидно, не является тайной, господин адмирал, – заговорил он лишь после того, как насладился своей собственной снисходительностью, – что я получаю достаточную финансовую поддержку, а также оружие, снаряжение и продовольствие от японцев. Поэтому в данный момент я не нуждаюсь в содействии правления железной дороги. Никаких просьб ни к вам, ни к генералу Хорвату у меня тоже пока что не возникает.

Слушая, Колчак сжимал бокал с такой силой, что, казалось, вот-вот раздавит его. Он уже понимал: жажда личной, неограниченной власти для Семёнова оказалась значительно сильнее той реальной подмоги, которую они способны предоставить атаману. И что пытаться «покупать» его в дальнейшем бессмысленно.

– Хорошо, – как можно внушительнее произнес он, – разбирать этот вопрос мы с вами сейчас не будем. Но имейте в виду, раз мы не смогли договориться и выяснить наши отношения, то я слагаю с себя всякую ответственность за ту помощь, которую могла бы оказать вам железная дорога. Что же касается её средств и ресурсов, то они будут направляться на поддержание тех частей, которые находятся под моим командованием[109].