Наконец они въехали во Фриленд…

Собравшиеся односельчане, не стесняясь приехавших со старейшиной воинов, громко выражали свои сомнения в том, что всего лишь двое, будь они хоть трижды рыцарями, способны оградить их от произвола барона!

Пьетро ждал, что пришлые рыцари возмутятся, вознегодуют и… Дальше он даже мысленно боялся загадывать! Однако оба воина отнеслись к выкрикам крестьян с пренебрежительными ухмылками.

Алекс тут же во всеуслышание заявил, что готов сразиться с любым, кто не побоится бросить ему вызов.

Заслужив укоризненный взгляд старшего товарища, он, тем не менее, не дождавшись со стороны мужчин Фриленда ничего, кроме подозрительных взглядов и молчаливого неодобрения, разразился язвительной речью, полной насмешек и оскорблений.

Смысл его выступления сводился к тому, что «вот пришёл барон фон Хорстман со своими людьми, которые принялись жечь ваши дома и насиловать ваших жён и дочерей! Ну, и?..»

Мужчины Фриленда принялись обмениваться обескураженными взглядами.

– Что? Жиденькие? – злорадно ухмыльнулся Алекс, стоя в центре деревенской площади и поправляя перевязь. – Будем смотреть на произвол барона, уповая, что он уважит ваши давние вольности?

Алекс указал на деревенского кузнеца Гилмора Дурба, лениво обнимавшего своей ужасающе огромной рукой красавицу-жену Адэлу, бережно прижимавшую к груди запеленатых двойняшек Альберто и Делайса.

– Вот её и своих детей ты, здоровяк, сможешь защитить?

– От тебя-то уж точно смогу, червь! – проревел Гилмор, никогда не отличавшийся покладистостью.

В подтверждение своих слов он оглушительно хлопнул пудовым кулаком о широкую и твёрдую, как наковальня, ладонь.

– Ой ли?

Рыцарь де Моув ухмыльнулся.

– Ну-ка, давай, мужик, выйди против меня! Представь, что я – один из баронских прихвостней и вознамерился взять силой твою смазливую жёнку! Ну же! ДАВАЙ!

Кузнец, однако, хоть и налился краской, с места не двинулся.

– Не можешь?! – неожиданно взревел молодой рыцарь. – А так?

Подхватив кусок овечьего дерьма и коротко размахнувшись, он залепил кузнецу оба глаза.

Над площадью на мгновение повисло тяжёлое молчание.

Все жители Фриленда знали тяжёлый нрав кузнеца. А равно и не менее тяжёлую руку.

Взревев раненным быком, Гилмор помчался на дерзкого пришельца.

Над деревенской площадью повис слаженный «ах!».

Выбив из утоптанной до кирпичной твёрдости деревенской площади облачко пыли, бугрящаяся чудовищными мышцами туша кузнеца… беспомощно распласталась на земле.

Рыцарь Алекс де Моув тут же отскочил от него.

– Желаешь продолжить? – поинтересовался он крайне насмешливо. – Давай, если считаешь себя мужчиной!

На фоне вскочившего кузнеца – почти двухметровой груды мышц – Алекс де Моув казался хилым подростком. Однако огромный кузнец описал в воздухе дугу, едва приблизившись к рыцарю, и повторно выбил облако пыли из деревенской площади. Лёжа за земле, он скрючился и вставать наотрез отказался.

– Кто-нибудь ещё сомневается?

Алекс обвёл взглядом собравшихся селян.

Никто никогда не пытался сравняться в силе с кузнецом. А уж теперь-то, когда силач Гилмор беспомощно, с побелевшими от боли круглыми глазами, корчился в пыли у ног тщедушного, по сравнению с ним, молодого рыцаря…

– Может быть, ещё найдутся смельчаки? – поинтересовался молодой джедай.

Общество, однако, хранило единодушное молчание по этому поводу.

– Значит, вы признаёте, что не сила, а умение решает спор, – подвёл итог молодой рыцарь. – Замечательно! Все свободны.

Он спокойно удалился в дом старейшины, куда за ним последовали его учитель, рыцарь Витол де Сент-Ремиз, старейшина Дайстер Бурддак и прочие старейшины.

Совет их затянулся далеко за полночь. Всё сходилось к тому, что брать бывший замок Фиора, а теперь Вуулфенхаузен, штурмом – дело совершенно безнадёжное!..

Совершенно осоловевший от бессонницы, вызванной волнениями последних дней, Пьетро, возвращаясь с заднего двора усадьбы, в полусне пробормотал, что вовсе не обязательно штурмовать замок.

Пробормотал едва слышно, так, себе под нос. Однако рыцари-джедай расслышали!

Пришлось-таки Пьетро рассказать им, как однажды, два года тому назад, играя вместе с погибшим прошлой весной во время ледостава Размо Турбидло, они обнаружили скрытый ход, ведущий куда-то из часовни Атуана.

Ничего толком мальчик объяснить не смог. Из всех его попыток прояснить ситуацию стало ясно одно – из заброшенного много лет назад одинокого скита в лесу, окрещённого местными жителями «часовней Атуана», по имени забредшего некогда в их долину одинокого монаха-недиктинца, ведёт куда-то подземный ход.

Куда именно он ведёт, Пьетро не знал. У него, честно признаться, просто не хватило смелости проследовать до самого конца по потайному ходу, случайно обнаруженному в развалинах уединённого святилища. Нашёл его, вообще-то, Размо, сын фрилендского пастуха. И совершенно случайно! Нажал на один из завитков каменной резьбы, и внезапно со скрежетом открылся тёмный зев прохода.

Куда?..

У самого Пьетро не хватило смелости пойти за отчаянным Размо. А вот тот уж не скупился на россказни, возвратившись после почти трёхчасового отсутствия!

Может, и пошёл бы, но только погиб Размо… Как раз когда они собирались вдвоём пойти в тайный ход.

С тех пор и запретил себе Пьетро думать о том ходе. А вот теперь, после того как гнусный Херберт фон Хорстман похитил его двоюродную сестру Хильду Маруну…

Пьетро припомнил, что этот ход, по словам покойного Размо, вёл, якобы, прямо к подземельям замка, где он так и не отважился побывать, в отличие о своего старшего, теперь уже покойного товарища.

Его рассказ крайне возбудил нанятых дедом рыцарей, вернувшихся из дневной разведки в окрестностях замка.

– Ты уверен, мальчик? – спросил старший, сверля его взглядом удивительно холодных глаз.

Готовились они недолго.

Оба облачились в довольно странные наряды чёрного цвета, закрывающие их с головы до пят и оставляющие открытыми только узкие полоски для глаз.

Перед тем как выйти на дело, оба провели около часа, застыв в каких-то неестественных позах. Потом поспешили за Пьетро к часовне Атуана. Путь до неё занял не более получаса.

Часовня Атуана представляла собой наполовину утопленное в тело горы Колпак образование. Частично естественное, частично неизвестно кем и когда достроенное, из огромных полуобработанных глыб.

Некогда в этом полуязыческом святилище обосновался полусумасшедший проповедник, не поделивший что-то с господствующей религией.