Интересно проследить, как продвигалась работа над «СК-1» и другими системами жизнеобеспечения корабля, по дневникам Николая Петровича Каманина. Приведу выборочно:

«14 февраля [1961 года].

Сегодня я, [Ювеналий Михайлович] Волынкин, [Александр Николаевич] Бабийчук и [Владимир Иванович] Яздовский были на заводе № 918 у Главного конструктора С. М. Алексеева. Договорились, что с 20 февраля на заводе будут начаты занятия космонавтов по изучению скафандра, кресла и НАЗа, а также будет проводиться индивидуальная подгонка скафандров. ‹…›

24 февраля. ‹…›

[Николай Сергеевич] Строев, [Семён Михайлович] Алексеев, [Григорий Иванович] Воронин и другие представители промышленности и ВВС обсуждали у А. А. [Александра Александровича] Кобзарёва степень готовности аппаратуры обеспечения жизнедеятельности космонавта и системы приземления. Н С. Строев сделал общий доклад. Алексеев и Воронин, как всегда, защищали свои позиции и яростно отбивались от наседавших на них военных специалистов. В результате обсуждения пришли к заключению, что очередной пуск нужно проводить, не дожидаясь окончания всех испытаний и устранения мелких неполадок в некоторых системах (газоанализатор, антенно-фидерное устройство, НАЗ); второй пуск с манекеном провести только после окончания всех испытаний оборудования. ‹…›

27 февраля.

Сегодня в ОКБ Алексеева провели большое совещание по предстоящим испытаниям оборудования и срокам устранения выявленных недостатков. Решили все испытания закончить к 20 марта. ‹…›

15 марта.

Главком и Ф. А. [Филипп Александрович] Агальцов приехали в Институт авиационной и космической медицины для встречи с шестью космонавтами. Вчера я без труда уговорил Главкома на эту встречу, напомнив ему о необходимости его напутственного слова космонавтам перед их отлетом на полигон. Главком впервые прибыл в этот институт. ‹…›

В беседе с космонавтами, продолжавшейся более часа, Вершинин сказал: „Я просматривал ваши личные дела, прочитал материалы о сдаче вами выпускных экзаменов. Уже не первый раз мы с вами встречаемся, и я знаю и верю, что вы хорошо подготовлены и натренированы. То, что я знаю о вас, характеризует вашу физическую, учебную, техническую и спортивную подготовленность к полету в космос. А мне хотелось бы знать и о том, как вы морально подготовлены к этому великому подвигу, верите ли в успех полета, как относятся к вашим занятиям ваши семьи?“ Все единодушно заявили, что твердо уверены в успехе полета, а их семьи знают о наших достижениях в космосе.

Капитан Попович, а за ним и остальные космонавты высказали единственное замечание в адрес Главного конструктора Алексеева С. М., который не выполнил свое обещание. Вместо шести индивидуальных скафандров он сделал только три: для Гагарина, Титова и Нелюбова. Многие тренировки и парашютные прыжки в скафандрах сорваны из-за их отсутствия. Других претензий у космонавтов не было».

Получается, что ко времени запуска беспилотных вариантов кораблей «3КА» некоторые системы еще не были доработаны, а индивидуальные скафандры изготовлены только для троих космонавтов, которые первыми стояли в списке главкома ВВС, составленном по итогам сдачи экзаменов. То есть только эти трое имели возможность пройти полную подготовку, включавшую работу на тренажерах и парашютные прыжки в собственных скафандрах. Соответственно только эти трое могли быть назначены на самый первый полет: Юрий Гагарин, Герман Титов и Григорий Нелюбов.

Тут можно было бы сказать, что Гагарину опять повезло. Но мы убедились, что везение снова ни при чем: хотя Юрий Алексеевич не лидировал по физической и теоретической подготовке, по переносимости невесомости и перегрузок (безусловным лидером был Титов), оказалось, что он более психологически устойчив, коммуникабелен, любознателен, разностороннее образован и глубже знаком с теорией космонавтики. На решающих экзаменах 17 и 18 января Гагарин произвел столь благоприятное впечатление, что его рекомендовали на первый полет, и через полтора месяца все, похоже, свыклись с этой очередностью, включая главкома ВВС и разработчиков скафандров. Фактически все уже работали на Гагарина – генерал-лейтенанту Николаю Петровичу Каманину оставалось только объявить об этом официально. Впрочем, из его дневников видно, что он еще колебался между Гагариным и Титовым, и любая мелочь могла свести Юрия Алексеевича с «финишной прямой».

9 марта 1961 года трехступенчатая ракета-носитель, получившая название «Восток», вывела на орбиту высотой 183,5 в перигее и 248,8 км в апогее корабль «3КА» («Восток-3А») № 1. «Четвертый космический корабль-спутник» весил 4700 кг, и его полет в точности воспроизводил одновитковой рейс пилотируемого корабля. Катапультируемое кресло пилота занял одетый в скафандр «антропометрический» манекен, прозванный испытателями Иваном Ивановичем. В его «грудную» и «брюшную» полости специалисты ГНИИИ авиационной и космической медицины поместили клетки с мышами и морскими свинками. В некатапультируемой части спускаемого аппарата находился контейнер с собакой Чернушкой.

Сам полет прошел хорошо. Но после торможения не отстрелилась гермоплата кабель-мачты, из-за чего спускаемый аппарат не отделился от приборного отсека – это могло обернуться гибелью корабля. Из-за высокой температуры при входе в атмосферу кабель-мачта сгорела, и разделение всё-таки произошло. Непредвиденный сбой привел к перелету расчетной точки на 412 км. Однако, по итогам обсуждения на заседании Госкомиссии, испытания были признаны успешными, а риск для будущего космонавта – допустимым.

В советской прессе писали: «Чудо современной техники – космический корабль весом в 4700 килограммов не только облетел вокруг Земли, но и совершил посадку в заданном районе Советского Союза. Это исключительное достижение наших покорителей Космоса с большим восхищением встречено всем миром. Теперь уже никто не сомневается, что чудесный гений советского народа в недалеком будущем осуществит дерзновеннейшую мечту – пошлет человека в Космос…»

Специалисты сразу начали готовить второй полет корабля «3КА»: если всё пройдет хорошо, то до конца марта можно будет пускать космонавта. И этим космонавтом неизбежно станет Гагарин… Но так ли это? Обратимся к дневникам Каманина и находим там такую запись:

«16 марта [1961 года].

Тремя самолетами Ил-14 в 6:00 по московскому времени вылетели на полигон. Один самолет полетел прямо в Тюра-Там, а два других сначала полетели в Куйбышев [ныне – Самара]. Там мы облетели район штатного приземления корабля и космонавта. В моем самолете были Гагарин, Нелюбов и Попович. В другом самолете с генералом [Леонидом Ивановичем] Гореглядом находились Титов, Быковский и Николаев. Район посадки космонавтам понравился: в основном хорошо заснеженные поля, все водоемы подо льдом, лишь немного леса на севере да коварные для парашютистов и средств поиска – Жигулевские горы.

На отдых разместились в санатории Приволжского военного округа ВВС на берегу Волги, играли в пинг-понг, шахматы и бильярд. Космонавты, я, Яздовский и Карпов спали в одной большой комнате. Космонавты чувствуют себя хорошо, бодры, веселы и, как всегда, очень жизнерадостны. Юрий Гагарин – первый кандидат на полет – почему-то бледнее и молчаливее других. Его не совсем обычное состояние, по-видимому, можно объяснить тем, что 7 марта у него родилась вторая дочь, и только вчера он привез жену домой из больницы. Наверное, прощание с семьей было нелегким, и это тяготит его».