и никогда не забывают доброту. А ещё сюда никогда не войдёт кто-то вроде Дуэсы Шин-раг – и никого не удивит, если я буду посещать этот дом хоть каждую ночь.

Отчего-то представлять Сидше среди этих «честных женщин» не хотелось; во рту стало кисло.

«Наверное, жара ударила мне в голову».

– Разумно, – вслух ответила Фог. – Собираешься выкупать свою команду, если понадобится?

– Кто знает, – задумчиво протянул он, подкидывая кошель на ладони; судя по звуку, там были не монеты, а драгоценные камни, а значит, даже небольшой мешочек мог стоить целое состояние. – Говорят, что нет никого убедительней человека, у которого в одной руке золото, а в другой – клинок. Вот и посмотрим, так ли это.

После откладывать неприятные дела не было уже никакой возможности. Неспешная прогулка по городу подошла к концу; путь теперь лежал снова к невольничьему рынку. Фогарта не собиралась поддаваться слабости и вечно избегать этого страшного места, но шаги её, словно против воли, замедлились; промелькнула мысль, что неплохо бы сперва пообедать и передохнуть… или вовсе отправить Сидше одного, взяв с него слово, что в случае опасности он позовёт её. И, возможно, так бы и произошло, если б к ней не подбежал мальчишка-оборванец – и не шепнул на торговом наречии:

– То, что госпожа не желает видеть, но ищет, сейчас у северного источника.

– Ну-ка, постой, – ухватил его за ворот Сидше. – Кто тебя подослал? И зачем? Сколько тебе посулили?

– Ай, не бейте меня, господин! – заскулил тот жалобно. – Я плохого не желал! Тот сын собаки сказал, что госпожа мне заплатит! Я бы сам к ней никогда не посмел приблизиться! Ай, пожалейте!

Из спутанных объяснений стало ясно, что подговорил его чужеземец со светлыми волосами и чёрными глазами – вылитый Сэрим по описанию. Получив мелкую монетку, попрошайка исчез. Фог рассудила, что ничего дурного не выйдет, если послушаться его и сходить к источнику, и, заручившись поддержкой Сидше, направилась прямо туда. Она ожидала встретить что угодно – и кого угодно, даже, пожалуй, собственного учителя…

…только не Халиля-Утара арх Ташира, чью пышную, окладистую бороду было видно с дальнего конца улицы.

«Если бы он только не замарался в деле с кимортами-близнецами, я могла бы его простить, – пронеслось в голове. – Просто развернуться и уйти… Впрочем, нет. Этого человека я не прощу никогда».

Затылок охватила тупая ноющая боль, как в тот день, когда торговец, хохоча, вздёрнул Фог за волосы, чтобы взглянуть ей в лицо.

– Прекрасной госпоже нужна помощь? – тихо спросил Сидше, прикоснувшись к её плечу.

Морт, откликаясь на затаённый в сердце гнев, хлынула со всего города; разом сложнее стало дышать, словно воздух загустел, а на стенах домов, только мгновение назад раскалённых, как пылающий очаг, выступила изморозь.

– Нет, – ответила Фогарта, с трудом сдерживая дрожь, и хрустнула пальцами, разминая суставы. – Но ты можешь посмотреть.

Сказала – и сделала шаг, другой, третий… пока Халиль-Утар арх Ташир, бранящий слишком медлительных рабов, не заметил её – и не рухнул на колени, как подкошенный.

Борода у него смешно трепетала, словно листья на осеннем ветру.

– Т-ты…

Вокруг источника всегда было много людей – купцов, горожан, чужеземцев; но сейчас толпа расступилась, точно перед кавалькадой всадников-арафи, хотя по мостовой ступала лишь одна стройная женщина в ишмиратских одеждах.

– Вижу, что свои прегрешения ты знаешь, – сказала Фог негромко, останавливаясь в нескольких шагах от торговца. – Не утруждай меня. Сам скажи, в чём виновен.

За спиной у неё, подобно капюшону у пустынной змеи, раскрылась морт, сейчас такая плотная, что даже обычные люди видели её – как тёмное марево в воздухе, как зыбкую погибель, готовую обрушится на неугодного в любой момент.

«Если я сейчас просто убью его, то стану врагом для всех этих людей вокруг, – стучало в висках. – Для простых горожан, для всадников-арафи, для михрани с её охраной, вооружённой морт-мечами… И как тогда искать проданных кимортов? Нет, надо сдержаться… Пускай сам себя обвинит и сам себе приговор вынесет».

В её пользу играло неожиданное появление – купец не ожидал увидеть живой девушку, пропавшую в самом сердце пустыни. Мысленно он уже её похоронил.

А мёртвых, даже мнимых, люди боятся.

– Ну же, – без улыбки произнесла она, распространяя морт над всей площадью – так, чтобы солнце померкло, и до срока сгустился зловещий полумрак. – Говори.

Халиль-Утар арх Ташир выглядел так, словно его вот-вот разобьёт паралич.

– Я… я… я брал чужое! – выдохнул он, выпучивая глаза. – Я был непочтителен!

– Это не всё.

– Поднимал руку на то, на что прав не имел, – забормотал он. Люди, стоявшие к нему близко, стали перешёптываться; сплетни расходились от источника, словно круги от брошенного в воду камня. – Обманывал. Свободного человека п… про…

– Громче, – сказала Фог.

И – опустила морт на площадь, так, что все звуки, кроме голоса осипшего торговца, стали тише, отдалились.

– Свободного человека пленил и продал… продать хотел.

…так, без сомнений, в Кашиме поступали очень и очень многие – но вот признаваться в этом было не принято, ведь по закону такое преступление каралось едва ли не тяжелее убийства.

–