– Полина! Полковник, бомбите первую цель!

Хиросима в свете утра. Ее кварталы проплывали под остекленным носом самолета.

Стреляя в спящего, в безоружного, в женщину, калеку, ребенка, ты обязательно получишь отказ оружия. Сейчас от Елены требовали испепелить десятки тысяч ни в чем не повинных людей.

«Где допуск?» С допуском система заблокирует бомболюк, передаст управление В-29 автопилоту, который вернет летчика на аэродром.

– Мне нужна военная цель.

– Полина Тиббетс, выполняйте приказ.

Самолет-разведчик передавал: в Хиросиме отменили воздушную тревогу. Противовоздушная оборона японцев приняла бомбардировщики за разведывательную группу.

– Допуска не будет! Выполняйте приказ!

– Я возвращаюсь на базу.

В наушниках затрещало сильней.

– С тобой говорит капитан ВМС США Уильям Стерлинг Парсонс – главный технический специалист по эксплуатации «Малыша». Я установил предохранители в электрической цепи бомбы. Питание уже включено. Возвращение самолета с «Малышом» на борту невозможно. Послушай, красавица, через полторы минуты бомба в любом случае взорвется! Заходи и бросай, черт тебя подери! Нажми на кнопку, если хочешь жить!

– Я вас поняла, Уильям. Не надо так кричать.

Полина Тиббетс ввела самолет в боевой разворот, на максимальной скорости уходя от точки сброса.

– У тебя пять секунд! Это приказ президента Соединенных Штатов Америки, сучка!

Порты, многочисленные мосты Хиросимы остались позади. Под крылом оборвалась береговая полоса. Бомбардировщик с ядерной бомбой, набирая высоту, летел над океаном. Самолеты сопровождения исчезли. Полина Тиббетс не выполнила приказ главнокомандующего Гарри Трумэна, но никто не осмелился в нее стрелять. Под фюзеляжем проносилась бескрайняя водная гладь. Если сбросить «Малыша» сейчас, вызванное ядерным взрывом цунами смоет рыбацкие поселки. Полина не засекла эти самые «полторы минуты», «Энола Гей» в любую секунду могла исчезнуть в вырвавшемся из недр бомболюка огненном море. Берег остался позади на значительном расстоянии. Передав управление автопилоту, Ракитина катапультировалась.

С хлопком раскрылся парашют, Елену подхватило воздушной волной и понесло обратно, в сторону Японии. Бомбардировщик исчез за тонкой дымкой облаков на горизонте.

Приводнившись, покачиваясь на слабой волне, Ракитина отсоединила стропы. За пузырем второго транспортного парашюта зашипел, обретая очертания, оранжевый спасательный бот. В небе беззвучно зажглось новое солнце, мгновение – и нестерпимо яркая вспышка с оглушительным грохотом заполнила собой все. Казалось, пространство вокруг Ракитиной взорвалось белым огнем. Накрытая нестерпимым жаром, Елена нырнула. Пронзенный световым излучением океан под ней стал прозрачным, на глубине нескольких сот метров по дну струился свет. Тиббетс задыхалась в ослепительном стекле, а на поверхности горел парашют. Ударная волна покачнула толщу воды. С поверхности смело остатки бота.

Вынырнув, Ракитина поняла, что локаторный буй, контейнеры с питьевой водой, пищей, теплой одеждой и медикаментами сгорели вместе с лодкой. Елена легла на воду. Будут ли ее искать, она не знала. Пилота, не выполнившего приказ.

Кварталы Хиросимы под фюзеляжем. Мирные кварталы в свете утра. Полина Тиббетс не жалела о том, что сделала.

«0,2 Ag».

Сфера мультисимулятора остановилась, затем открылась. Показалась улыбающаяся Елена. Наблюдавшие за испытанием офицеры – экипаж «Трояна» – захлопали.

Настоящий Пол Тиббетс выполнил приказ, убив в тот день, 6 августа 1945 года, более ста тысяч человек, чем гордился до самой своей смерти в 2007 году. Старик дожил до глубокой старости – смерть любит своих поставщиков.

Офицеры хлопали. Они видели, как Полина Тиббетс взяла бомбу «на себя». Среди десантников были такие, кому приходилось убивать людей. Например, оператор дестроера лишил жизни несколько преступников. Но все они, служители допуска, были готовы в любой момент, в любых обстоятельствах отдать свою жизнь за жизни других. Без колебаний.

А чем еще оправдать собственное право на убийство?

Ничем. И еще. Если в бою бластер Елены не выстрелит, она тоже была готова умереть. Ее так воспитали. Да, уйти из жизни в расцвете лет, если, «убивая дракона», она сама вдруг станет «драконом». Единственное условие сохранения человеческой цивилизации.

«Мы изобрели слишком много оружия, – говорил создатель ДОКа Артур Крэмберг. – Мы остались с ним один на один».

«Гелиос» благополучно доставил трансформер на Аламею.

Туристы любовались белоснежным лайнером, уходящим за горизонт, не подозревая, что это новейший образец оружия. А те, кто знал, что перед ними дестроер, не испытывали и тени страха. «Троян» не мог принести вреда людям по техническим характеристикам. Даже если кому-то и взбрело бы в голову использовать боевой трансформер для преступления, допуск свел бы подобные попытки на нет.

Этот мир благодарил Крэмберга, хотя своим спасением был обязан тому, кто никогда не существовал. Человеку, который многое сделал, но при этом так и не родился. Человеку, чье имя никто и никогда не узнает, потому что его и не было. Человеку, которого никто и никогда не увидит в лицо, потому что нельзя увидеть того, кого нет.

Этот мир многим был обязан Олегу Баталову, о котором, как и обо всех истинных спасителях, можно было сказать только одно: его никогда не существовало.

Олег открыл глаза. Он стоял посреди Колизея, но это был не Крикк. В руках Баталов сжимал Шлем силы, который вновь стал помятой каской из желтого вещества. Что-то подсказывало землянину, что каменная арена перед ним лежит вне пространства и вне времени.

Они стали выходить к нему, материализуясь, шагая прямо из воздуха, фигуры с той стороны реальности. Нет, не противники…

На арену выходили создатели Шлема силы.