Они начали лечить жену Линь Чжи-яна. Лекарства, которые она приняла, помогли ей, и она стала себя чувствовать немного лучше. Видя, что невестка так больна, госпожа Линь решила остаться в доме брата. Вместе с ней остались Сяо-шань и Сяо-фэн.

Как-то раз, когда Сяо-шань сидела в комнате бабушки и разговаривала с Вань-жу, она увидела, как обезьянка, которую привез с собой из-за моря Линь Чжи-ян, вдруг залезла под постель и вытащила оттуда какую-то подушку.

Но что это была за подушка и что произошло потом, будет сказано в следующей главе.

Глава 43

Обезьянка-проказница

выдала тайну случайно.

В сердце дочери скорбь

безраздельно царит об отце.

Итак, когда Сяо-шань увидела, что обезьянка вытащила из-под постели подушку, она рассмеялась.

– Бабушка, – сказал она, – обезьянка-то у нас, оказывается, проказница! Только что стащила у Вань-жу ее прописи, вертела и рассматривала их, а теперь нашла чью-то подушку и швыряет ее из стороны в сторону. Недаром есть поговорка: «Непоседлива, как обезьяна, и норовиста, как конь», – ни минуты ведь не посидит спокойно. Но интересно, почему такая хорошая подушка оказалась где-то под постелью?

С этими словами Сяо-шань выхватила у обезьянки подушку и стала ее разглядывать. Ей показалось, что эту подушку она видела у себя дома, и Сяо-шань тут же, приподняв полог, заглянула под постель посмотреть, не валяется ли там еще что-нибудь. Увидев какой-то узел, она протянула уже было за ним руку, но бабушка сразу же остановила ее:

– Не трогай! Это мое старое грязное одеяло.

Сяо-шань заметила растерянность бабушки и, подозревая что-то неладное, тут же вытащила из-под постели узел, в котором оказались вещи отца. Она стала приставать с расспросами к бабушке, но как раз в этот момент дверь открылась и в комнату вошла ее мать. Видя замешательство старухи и обнаружив узел с вещами мужа, жена Тан Ао перепугалась, поняла, что с ее мужем что-то случилось, и разрыдалась. Каким-то образом оказался здесь и ее сын, Сяо-фэн. Толком не понимая, в чем дело, он стал плакать вместе со всеми.

Тем временем Сяо-шань побежала за Линь Чжи-яном и повела его к бабушке, плача и допытываясь у него, где ее отец.

– Нарочно ведь переложил узел из комода под тещину постель, так нет, все же обнаружили, – досадовал Линь Чжи-ян, – как же теперь быть?

Поняв, что скрывать больше нельзя, он сказал сестре:

– С зятем ничего не случилось. Он совершенно здоров и живет на острове в горах. Убиваться нечего, перестань-ка плакать и послушай меня!

И тут он подробно рассказал о том, как они попали в бурю и пристали к берегам Малого Пэнлая, как исчез Тан Ао, как они искали его и почему решили без него вернуться домой.

Дочь и мать не переставали плакать. Никакие уговоры не помогали.

– Надо было обо всем этом рассказать нам сразу же, – упрекала Сяо-шань своего дядю. – Зачем было скрывать от нас? Нужно же искать отца. А если бы мы сегодня не обнаружили его вещей, то так и остались бы в неведении? Неужели вы можете допустить, чтобы отец на веки вечные остался где-то за морем. Мне сейчас словно острый нож в сердце вонзили!. И если вы, дядя, не вернете мне отца, то мне тогда и жизнь не нужна.

И Сяо-шань разрыдалась еще сильней. Линь Чжи-ян, не находя в ответ нужных слов, молчал. Теща Линь Чжи-яна уговорила всех пройти в комнату дочери. Та, еще слабая, с трудом приподнялась на постели и стала вместе со своим мужем Линь Чжи-яном успокаивать родственников.

Сяо-шань твердила лишь одно: чтобы дядя вернул ей отца.

– Если уж ты так настаиваешь на этом, – сказал наконец Линь Чжи-ян, – то подожди, пока тетя твоя поправится, тогда мы сможем поехать его разыскивать. А так, сидя дома, откуда же я его тебе достану?

– Да, да, милая, – поддержала его жена, – ты ведь всегда была умницей, не плачь же. Скоро мы опять поедем с товарами и тогда разыщем его.

Тут Линь Чжи-ян вспомнил о стихах Тан Ао и велел Вань-жу принести их.

– Вот эти стихи написал твой отец, когда мы оказались на Малом Пэнлае, – сказал он, протягивая листок Сяо-шань. – Прочти их, тогда сама увидишь, обманываю я тебя или нет.

Сяо-шань пробежала стихи, затем подошла к матери и медленно прочла их вслух.

– Вот и судите теперь, – обратился к ним Линь Чжи-ян и повторил последние строки:

И нынче, когда удалось наконец мне

до самых истоков добраться,

Могу разве лодку я вспять повернуть

и снова бесцельно скитаться?

– Ведь эти строки ясно говорят о том, что зять презрел суетный мир наш и всем существом устремился к жизни бессмертных. И, конечно, он будет скрываться от меня, сколько бы я его ни искал!

– Не огорчайтесь, матушка, – сказала Сяо-шань матери, – судя по этим стихам, отец на Малом Пэнлае. Придется потерпеть. А через месяц, когда тетя совсем поправится, мы поедем разыскивать его.

– Как же ты поедешь? – возразила ей на это жена Линь Чжи-яна. – Ведь ты не знаешь даже, что такое морские джонки. Тебе и ездить-то далеко никогда не приходилось. Нет уж, ты оставайся дома и занимайся вместе с братом, а поеду я. Я могу и три года, и даже пять лет провести в поисках. Ведь это не отразится на вашем учении. А если ты выдержишь экзамены, то не только сама обретешь уважение и славу, но и твоим отцу и матери принесешь почет. Если же ты поедешь, то, не ровен час, еще опоздаешь на экзамены, – ведь в путешествии по морю времени никак заранее не рассчитаешь.

– До экзаменов ли мне теперь, когда отец где-то за десятки тысяч ли отсюда и неизвестно, жив ли он, – возразила Сяо-шань. – И может ли на душе у меня быть спокойно, если я отпущу вас одну? Нет уж, скорее вам нужно остаться с братом дома, а поехать мне. Кроме того, если вы и найдете батюшку, он вряд ли согласится вернуться.

– Почему это? – изумилась жена Тан Ао.

– Отец ведь отрешился от мира сует. Что вы сможете поделать, если он наотрез откажется вернуться домой? Я же стану перед ним на колени, буду плакать и умолять его вернуться. Могу даже соврать, сказать, что вы с горя захворали, что из-за тоски по нем и из-за вашей болезни я не побоялась расстояния в десятки тысяч ли и