— Знаю, — согласилась с ним Джейн.

— Я и сам знаю, что знаешь. Ты сама говорила, что именно по этой причине вводишь в проблему этих людей с планеты Дао. Чтобы они думали непрофессионально, интуитивно.

— Просто я не желаю терять времени.

— Ты просто не желаешь пробуждать в себе надежд. Ты не желаешь признать, что существует шанс спасения, ибо тогда начнешь бояться смерти.

— Я уже сейчас боюсь смерти.

— Ты уже думаешь о себе, как о мертвой, — поправил ее Эндер. — А это большая разница.

— Знаю, — шепнул Миро.

— Так что, дорогуша Джейн, мне плевать, пожелаешь ли ты признать, что для тебя существует шанс спасения. Мы станем над этим работать. Мы попросим Грего, чтобы он над этим поразмыслил. А при случае повтори этот наш разговор людям с Дао…

— Хань Фей-цы и Си Вань-му.

— Именно им. Потому что они тоже могут над этим поразмыслить.

— Нет, — заявила Джейн.

— Да.

— Прежде чем умереть, я хочу увидать решения реальных проблем… Хочу спасти Лузитанию, освободить богослышащих с Дао, укротить или же уничтожить десколаду. И я не позволю, чтобы тормозить это работой над нереальным проектом спасения моей жизни.

— Ты не Бог. И все равно не знаешь, как разрешить эти проблемы, и, следовательно, не знаешь, каким образом удастся их решить. То есть, ты понятия не имеешь, поможет или помешает поиск твоей сути с целью твоего спасения. И уж наверняка не можешь знать, приведет ли к решению концентрация на всех этих проблемах хоть на чуточку быстрее, чем если бы все мы поехали сегодня на пикник и до вечера резались в теннис.

— Что такое теннис, черт подери? — не выдержал Миро.

Но Эндер с Джейн лишь молчали, возмущенно глядя друг на друга. А точнее, Эндер возмущенно глядел на изображение Джейн на экране, изображение же отвечало ему тем же.

— Ты не знаешь, прав ли ты, — сообщила наконец Джейн.

— А ты не знаешь, ошибаюсь ли я, — отрезал Эндер.

— Это моя жизнь.

— Вот именно. Ты являешься частью меня самого, и еще — Миро. Ты связана со всем будущим человечества. Кстати говоря, и pequeninos, и королевой улья. Что мне, кстати, напомнило… когда ты передашь Ханю-как-там-его и Си Вань-не-помню…

— Му.

— … чтобы они занялись этими филотами, а я побеседую с королевой улья. По-моему, о тебе мы еще не говорили. Раз у нее имеется филотический контакт со всеми работницами, то уж наверняка она знает о филотах больше, чем мы.

— Я не говорила, что втяну Хань Фей-цы и Си Вань-му в ваш дурацкий проект «Спасем Джейн».

— Но ты это сделаешь.

— Это почему же?

— Потому что мы с Миро тебя любим, мы нуждаемся в тебе, и ты не имеешь права умирать, по крайней мере, не попытавшись выжить.

— Не могу позволить, чтобы мной руководили такие аргументы.

— Ну почему же, можешь, — заявил Миро. — Если бы не такие аргументы, то я бы давно уже покончил с собой.

— Я с собой не покончу.

— Как раз это ты и сделаешь, если не поможешь нам тебя спасать, — сказал Эндер.

Лицо Джейн исчезло с экрана.

— Бегство тебе не поможет, — крикнул Эндер.

— Оставьте меня в покое, — ответила она. — Я должна минутку подумать.

— Не беспокойся, Миро. Она это сделает.

— Ладно, я сделаю, — ответила Джейн.

— Ты уже вернулась?

— Я… думаю очень быстро.

— А сама ты тоже этим займешься?

— Я принимаю это как свой четвертый проект. Как раз сейчас я передаю все данные Хань Фей-цы и Си Вань-му.

— Все это лишь напоказ, — заметил Эндер. — Джейн может вести два разговора одновременно и любит этим хвастаться, чтобы мы чувствовали себя ущербными.

— А вы и вправду такие.

— Еще я голоден, — признался Эндер. — И пить хочу.

— Ланч, — предложил Миро.

— Вот теперь хвастаешься уже ты, — заметила Джейн. — Устраиваешь показ собственных телесных функций.

— Питание. Дыхание. Выделение. Мы можем делать такое, чего ты не можешь.

— Другими словами, думать вам не удается, но, по крайней мере, вы можете есть, дышать и истекать потом.

— Точно, — подтвердил Миро.

Он вынул хлеб с сыром, а Эндер налил холодной воды. Они ели не спеша. Еда простая, но вкусная и сытная.

Я размышляю над тем, что могут означать для нас межпланетные путешествия.

Помимо сохранения вида?

Когда ты высылаешь своих работниц от себя, пускай даже на множество световых лет, ты продолжаешь видеть их глазами, правда?

Да, и испытываю вкус на их сяжках, чувствую ритм каждой вибрации. Когда они едят, я чувствую, как они размалывают своими челюстями еду. Именно потому почти всегда я говорю о себе «мы», формируя мысли в целое, понятное для Эндрю или же для тебя. Все дело в том, что я живу в неустанном присутствии того, что они видят, чувствуют и слышат.

У отцовских деревьев это несколько иначе. Нам нужно постараться, чтобы испытать собственные чувства. Но такое возможно. По крайней мере здесь, на Лузитании.

Не думаю, чтобы филотические связи должны были бы вас подвести. Следовательно, и я сама испытаю то же самое, что и они, полакомлюсь листами света чужого солнца, выслушаю рассказы, родившиеся в чужом мире. Это будет как восхищение, охватившее нас, когда прибыли люди. До тех пор мы не верили, что может иметься нечто иное, чем известный нам мир. Но они привезли с собой необыкновенные создания, да и сами были необыкновенными. У них были машины, а сами они творили чудеса. Другие леса не могли поверить, когда наши отцовские деревья рассказывали об этом. Помню, что даже сами отцовские деревья не совсем верили, когда братья из племени рассказывали им о людях. На Корнерое легло бремя убеждения их, что это вовсе не ложь, безумие или шутка.

Шутка?

Ходят истории о братьях-обманщиках, которые обманывают отцовские деревья. Но их всегда хватают и сурово наказывают.

Эндрю говорил мне, что подобные истории повторяются, чтобы приохотить к примерному поведению.

Обман отцовского дерева всегда искусителен. Я и сам иногда делал так. Не лгал… немного приукрашивал. Они тоже иногда делают со мной так же.

Ты их наказываешь?

Я помню, кто из них говорил неправду.

Когда у нас появляются непослушные работницы, мы оставляем их одних, и они погибают.