Можно представить, каково было удивление бедного семейства, когда его главе пришло предложение явиться в Дублин, где О'Брайену и К° вменено выплатить ему за шлюп двойную сумму против его стоимости.

Тем временем Франсуа рассказал Рене о перипетиях своего пути в Сен-Мало и как они, поравнявшись с мысом Финистер, были атакованы английским бригом и ускользнули благодаря тому, что запутали своих преследователей ложными маневрами и сделали вид, что взяли курс на Америку. Именно по этой причине и задержалось их возвращение. Во время этой погони «Нью-Йоркский скороход» оправдал свое название и двигался со скоростью одиннадцать или двенадцать узлов в час. Франсуа уверял Рене, что скорее пустил бы себе пулю в лоб, нежели согласился быть захваченным англичанами. Рене слишком хорошо его знал, чтобы сомневаться в этих словах.

После такой исповеди Франсуа не стоит и упоминать о том, что все вещи и бумаги Рене лежали там, где он их оставлял: портфель, в котором были завещание и мешочек с драгоценными камнями, продолжал лежать в ящике его секретера.

Франсуа платил экипажу из тех денег, которые оставил ему Рене; все деньги тратились с толком, и ни один, даже самый строгий контролер не мог придраться ни даже к потраченной четверти сантима.

Рене попросил Франсуа и впредь замещать его и быть его вторым «я» на судне до тех пор, пока не прояснится что-либо в его судьбе.

Рене, как помним, узнал от префекта, что в Париж вернулся капитан Люка, а также о скором приезде императора в свою столицу. Две причины, требовавшие незамедлительного отъезда его самого в Париж.

Стоит ли напоминать читателю, что второй свой визит после морского префекта Рене совершил к г-же Сюркуф, которой он доставил лучшие из вестей о жизни и делах ее супруга.

Среди множества вещей, оставленных Рене на своем судне, оказался весьма обильный гардероб; он выгреб из него все самое ему сейчас необходимое и занял место в дилижансе, не желая привлекать дополнительного внимания.

Приехав в Париж, он поселился в гостинице «Мирабо» на улице Ришелье. В то время она еще не была переименована в улицу Мира. Едва он обосновался в гостинице, едва его имя успели занести в списки проживавших, как его нашел секретарь Фуше и попросил зайти в Министерство полиции так скоро, как только он сможет.

Ничего не препятствовало Рене пойти тотчас, он и сам горел желанием узнать, что на этот раз приготовил для него Фуше.

Он попросил секретаря подождать, быстро оделся и вместе с секретарем сел в экипаж.

Как только доложили о его прибытии, дверь министерского кабинета открылась и оттуда вышел секретарь:

— Его Превосходительство ждет господина Рене.

Рене не стал заставлять ждать Его Превосходительство.

Он нашел Фуше с обычным его насмешливым выражением лица, однако на этот раз более добродушным, нежели угрюмым.

— Итак, господин капитан «Нью-Йоркского скорохода», вот вы и вернулись?

— Ваше Превосходительство наградили меня таким титулом, что доказывает, что вы в курсе моих скромных дел?

— Такова моя должность, — ответил Фуше, — и я этим выражаю похвалу вашему умению их вести. Вы довольны советом, который я вам дал?

— Разумеется; человек такой проницательности, как Ваше Превосходительство, может давать только добрые советы.

— Дело не в том, мой дорогой господин Рене, чтобы давать хорошие советы, а в том, как им следуют. И в этом отношении вас можно только поздравить. Вот копия письма господина Сюркуфа в морское министерство, в котором рассказывается о сражении со «Штандартом» и его пленении. Есть вопрос к некоему матросу Рене, который поспешил назвать себя аспирантом[89]первого класса. Интерес к этому господину заставил меня попросить копию этого письма у моего коллеги господина Дегре. Вот второе письмо, адресованное в то же министерство, в котором сообщается о прибытии господина Сюркуфа на остров Франции и его согласии на то, чтобы Рене, купив судно и плавая под американским флагом, проводил в Бирму двух своих кузин и тело своего дяди виконта де Сент-Эрмина; вот третье письмо, возвещающее о его возвращении на остров Франции и удивительной отваге, проявленной в борьбе с самыми разнообразными и ужасными дикими животными, и заметьте, что речь всего-навсего идет о тиграх размером с нимейского льва и змее, длиной и толщиной напоминавшей змея Пифона. Затем по возвращении из Бирмы он оказался в самой гуще схватки, которую вел Сюркуф против двух английских кораблей и захватил один из них, а второй оставил Сюркуфу, а все, кто знает Сюркуфа, не сомневались, что он не станет церемониться и захватит его. После чего, оставив свою часть добычи беднякам острова, а другую часть — своему экипажу, он попросился на флот, узнав о том, что император замышляет большое морское сражение, чтобы участвовать в нем. Запасшись письмами генерала Декана, губернатора острова Франции, и с разрешения своего командира Сюркуфа он на своем небольшом судне «Нью-Йорский скороход» прибыл в бухту Кадиса за три дня до Трафальгарского сражения. Он немедленно был принят на борт «Грозного», которым командовал капитан Люка, принявший его на должность третьего помощника. В начавшемся сражении капитан Люка, атакованный тремя вражескими кораблями, ожесточенно схватился с «Викторией»; но попытка ее захватить не удалась: если бы не приближение «Темерэра», один залп которого вывел из строя сто восемьдесят человек, флагманский корабль английского флота был бы захвачен. Тем временем Нельсон получил смертельное ранение от пули, пущенной с марса «Грозного», кою он получил, как говорят, от третьего помощника по имени Рене, который, не имея постоянного места на борту, попросил разрешения занять позицию там, где пожелает, и занял самую опасную позицию — на марсах… — Затем, внезапно запнувшись, он остановил свой взгляд на молодом человеке: — Это правда, сударь, — спросил Фуше, — что Нельсона застрелил третий помощник Рене?

— Я не могу этого подтвердить, господин министр, — ответил Рене, — просто я был в полном одиночестве на марсах со своим ружьем; в какое-то мгновение я различил Нельсона в его голубом мундире, при крестах и с генеральскими эполетами. Я выстрелил в него, но одновременно стреляли и с фок- и грот-марсов, так что я бы не стал утверждать, что именно мне довелось избавить Францию от ее грозного противника.

— Я тем более не могу этого утверждать, — сказал Фуше, — но я всего лишь повторяю и буду повторять в точности то, что мне пишут или сообщают.

— Узнав, как началась моя одиссея, знает ли Его Превосходительство, чем она закончилась?

— Да. Вы были схвачены в плен и на пути в Англию на корабле «Самсон», которым командовал капитан Паркер, после ужасного шторма со своими матросами откачали воду насосами из трюма и спасли корабль: без такого увеличения количества работавших корабль мог пойти ко дну. Затем вы сбежали с семью своими товарищами из тюрьмы Корка, захватили на Шенноне шлюп, хозяев которого вы отослали на сушу. На этом шлюпе вы добрались до Сен-Мало; вы были уверены в том, что следует компенсировать хозяину шлюпа понесенный им урон, и выслали на имя дома О'Брайенов в Дублине вексель на сумму в две тысячи пятьсот франков.