— Я тоже, — коротко сказала я. Две ночи подряд я почти не спала, и мне уже до чертиков надоела ситуация, сложившаяся на работе. Я знала, что опускаюсь на уровень Дианы, но все равно не удержалась: — Диана первая указала мне на ошибку — она думала, что это ошибка. Я ее поправила, вот и все. А поскольку она решила сделать мне замечание перед всеми сотрудниками, то Оливер и Барри меня поддержали.

— И это все, что случилось? — Джордж выглядел озадаченным.

— Да, Джордж.

— Прости, я не так понял.

Он сразу стал довольно дружелюбным и спросил, как у меня дела с квартирой на площади Уильяма.

— Это длинная история. Могу рассказать как-нибудь за обедом. — Я вкратце изложила самое важное.

— Отличная идея, Милли. Сделаем это, а?

Диана дулась на меня за стеклянной перегородкой. Я сдерживалась, чтобы не показать ей язык, и подумала, что пообедать с Джорджем шансов у меня нет никаких, раз Диана вышла на работу. Создавалось впечатление, что она вынашивает планы кровной мести против меня.

Когда я вышла, Джун закричала:

— Тебе только что звонили, Милли. Какая-то женщина спрашивала именно тебя. Она говорит, у ее босса есть недвижимость, которую нужно продать как можно быстрее. Это на Клемент-стрит, в стороне от Смитдаун-роуд, номер восемнадцать. Принадлежала родственнику. Нужна оценка. Я посмотрела в ежедневник и сказала, что ты будешь в два.

— Я поеду, — Диана вытянула руки. — Мне нужно глотнуть свежего воздуха.

— Они просили Милли, — подчеркнуто сказала Джун.

— Это агентство недвижимости, а не парикмахерская, — отрезала Диана. — Не важно, кто поедет.

Оливер сказал сладким голосом:

— Нет, важно, Диана. Может, это старый клиент, который хочет видеть Милли, а не другого сотрудника. — Он подмигнул мне. — Если поедешь одна, нормально? Можешь взять Даррена, если так будет надежнее.

— Не думаю, что на Клемент-стрит мне может угрожать какая-то опасность. Улица вся застроена. — Сотрудниц обычно не посылали одних, если речь шла о заказчике-мужчине.

У меня было какое-то странное чувство, когда я проезжала площадь Уильяма и думала о квартире Фло, ставшей мне почти родной и ожидавшей маму, которая должна была въехать в пятницу. Вчера мама ошарашила меня заявлением, что, когда Алисон придется покинуть Скелмерсдейл, она заберет ее на площадь Уильяма.

— Будет ли это мудро, мама? — забеспокоилась я. — Ты понимаешь, что это опасный район? Девушка, которая стоит рядом — проститутка. Здесь часто бывают случаи насилия.

— Не знаю, что мудро, что не мудро. Наша Алисон всегда была окружена заботой и вниманием, но ей не хватало любви. Перемена в любом случае расстроит ее, поедет ли она в Оксфорд или ко мне, поэтому я хочу дать ей шанс. — У Кейт заблестели глаза. — Мы будем спать вместе, в одной кровати, и я буду обнимать ее, если она позволит. А проститутки — просто бедные девушки, которых жизнь заставила зарабатывать таким способом. Алисон они вреда не причинят. А насилие — ну, что ж, придется рискнуть. В конце концов, я всегда могу переехать.

Я с сомнением посмотрела на нее.

— Надеюсь, ты не совершаешь ужасной ошибки. На что ты будешь жить?

— Буду растягивать деньги, которые оставила Фло, чтоб хватило как можно дольше. Через несколько лет я начну получать пенсию. Еще я могу получать пособие по уходу за Алисон. Не волнуйся, милая, — умиротворенно сказала она. — Со мной все будет в порядке. Я уже сто лет не чувствовала себя такой счастливой.

Возможно, последний раз она чувствовала себя счастливой с Хью О'Мара. Даже сейчас, через день, мне было сложно осознать то, что мне сказала бабушка.

Я повернула на Клемент-стрит, нашла место для парковки, сфотографировала номер восемнадцать и постучала в дверь. Вдоль улицы стояли маленькие выстроенные в ряд стандартные дома, парадные двери выходили на тротуар. Дом, о котором шла речь, оказался сравнительно ухоженным, хотя подоконник внизу не мешало бы покрасить. Я обратила внимание, что крыльцо не убирали довольно давно.

Дверь открылась.

— Привет, Милли, — сказал Том О'Мара.

Вчера я написала ему записку, а после посещения с мамой адвоката уехала в Бланделлсэндс, так что, если он приходил на квартиру Фло вчера вечером, там он никого не застал. Я долго и напряженно думала, что написать. В конце концов, я просто изложила голые факты, ничего не приукрашивая и не комментируя. Я не написала «Дорогой Том», не указала от кого письмо — только несколько слов, которые все объясняли. Он и так поймет, от кого письмо. Письмо я отправила ему в клуб, потому что домашнего адреса не знала.

Том развернулся и пошел по узкому проходу в комнату в задней части дома. Он был одет во все черное: кожаная куртка, джинсы, футболка. Закрыв за собой дверь, я глубоко вздохнула и пошла за ним. Комната была обставлена в стиле шестидесятых годов: ковер лимонного цвета, оранжевые шторы, меламиновый стол, два серых пластиковых стула по обеим сторонам от камина, облицованного изысканным кафелем с нишами для всяких безделушек. Все было каким-то старым и потрепанным, нигде не было никаких признаков того, что здесь кто-то живет.

— Здесь когда-то жила моя бабушка, — сказал Том. Его куртка мягко скрипнула, когда он сел на один из стульев и вытянул свои длинные ноги в дорогих ботинках с молнией сбоку. Странно было видеть его в этой маленькой темной комнате с дешевой мебелью. Я села на другой стул. — Я купил этот дом давно — как вложение денег. Когда Нэнси переселилась в Саутпорт, здесь жили арендаторы. Теперь они съехали, и я решил его продать. Говорят, цены на недвижимость начали расти.

— Когда ты решил продавать его?

— Сегодня утром, когда получил записку от тебя. Как раз хороший предлог. Я сказал одной женщине из клуба позвонить тебе на работу. Мне нужно было тебя увидеть.

— Зачем?

— Не знаю. — Он изящно пожал плечами. — Чтобы понять, как я буду себя чувствовать, зная, что ты моя сестра, зная, что все кончено. — Он с любопытством посмотрел на меня. — А ты не хотела меня видеть?

— Том, я не знаю. Не знаю, что и думать. — Я чувствовала себя неловко, но ни смущения, ни стыда не было. Я не восприняла серьезно бабушкину теорию насчет проклятия над семьями и вмешательства дьявола, — я думала, что конец света не наступит оттого, что единокровные брат и сестра, не знавшие о своей родственной связи, спали вместе. «Мы не знали, бабушка. Это не наша вина. Если бы не все эти тайны…» Меня раздражало, что у меня тоже начали накапливаться тайны, такие вещи, о которых я не могла рассказать матери, Труди или Деклану. «Не говори ни слова об этом маме», — умоляла бабушка. «Ты уж, пожалуйста, не обмолвись», — просила на днях мама, хотя я уже и не могла вспомнить, о чем шла речь.

— Теперь ты можешь вернуться к своему парню, — сухо заметил Том. — Как его зовут?

— Джеймс.