– Рассасывания тромбов.

Мне было жаль это услышать. Они сделали все как надо, однако не смогли спасти пациента и значительно усложнили работу судмедэксперта. Потому что, будь у нее тромб, который я мог бы найти, теперь он рассосался.

– Мы ждали, пока ей станет лучше, чтобы обсудить обвинения в причинении тяжких телесных против ее зятя, и когда мы позвонили в больницу, чтобы узнать, можно ли задать ей вопросы, медсестра сказала: «Ой, мы забыли вам сообщить – она мертва». Вот так тяжкие телесные превратились в непредумышленное убийство.

Я допил чай. Теперь дело становилось странным. Мне только что назвали пять возможных причин смерти, а в итоге дело может вовсе оказаться в чем-то совершенно другом. Только ее тело могло нам сказать, почему она умерла, и оно нас теперь ждало. Я встал. Эта загадка вызывала у меня любопытство.

– Ладно. Давайте на нее взглянем.

На пути в секционную я сказал детективу:

– Это ваше дело, а не мое, конечно, но у вас не так много доказательств того, что зять ее толкнул. Если она была пьяна, то запросто могла оступиться и упасть еще даже до того, как пришла к нему домой.

– Ну у нас есть слова девушки. Она с ним рассталась. И теперь изменила свои показания. Говорит, что видела, как он толкнул эту женщину, причем сильно толкнул.

Хм. Мало кому из присяжных понравится свидетель, кардинально меняющий свои показания.

– И, – добавил он, – у нас есть запись с видеокамеры, на которой запечатлена покойная за пять минут до прихода к своему зятю. На ней она прекрасно ходит, так что нам нужны теперь ваши, док, доказательства, чтобы завести дело.

Конечно, я собирался искать эти доказательства. Но при этом постоянно отдавая себе отчет в возможных обвинениях в непредумышленном убийстве и потенциальном сроке для обвиняемого. Я должен быть на сто процентов уверен в своей правоте, прежде чем дам полиции свое заключение.

Женщине было 56, а выглядела она на все 96.

– Вы уверены, что не напутали с возрастом? – спросил я.

Полицейский кивнул.

Я изучил ее опухшее тело снаружи. Оно было усеяно рубцами и ссадинами, как это часто бывает с пьяницами. Каждый нужно было измерить и описать. Я сделал свои заметки и стал давать указания фотографу.

– Какое качество снимков у вас настроено на фотоаппарате? – спросил я его.

Он посмотрел на меня с удивлением.

– Минимальное, док.

Я был потрясен.

– Почему минимальное – разве фотографии не должны быть максимально возможного качества?

– Да, – сказал он, – но компьютерная система полиции не справляется с большими файлами, так что нам приходится фотографировать с низким разрешением.

Не было никакого оправдания подобной осознанной неточности, и я не слышал в его голосе какого-либо осуждения. Ему подобное решение казалось простым и разумным с учетом медленной компьютерной системы. Казалось, ему все равно, что сделанные им снимки будут использованы, чтобы осудить сотни людей. Моя карьера была близка к завершению. Я вздохнул. Что еще я мог поделать?

Затем пришел черед делать мой первый разрез. Я встал справа от пациента. PM40 в руке. Казалось, будто прошло много лет с тех пор, как я последний раз стоял возле обнаженного трупа. Действительно ли мне хотелось этим заниматься? Добавлять новые плохие воспоминания в тот отвратительный альбом в моей голове, который все еще мог раскрыться сам по себе в любой момент?

Я постепенно вскрыл тело, войдя в брюшную полость с помощью уникального разреза. Уникального, потому что я его придумал. Давайте будем называть его разрез Шеперда. Вместо того чтобы разрезать мышцы вдоль срединной линии, я делал разрез вдоль нижних ребер и по бокам живота. Затем я убирал мышцы брюшной стенки, словно открывая крышку коробки. Аккуратно, эффективно. И здесь, в области поломанного таза, я обнаружил обильное количество крови в мышцах и тканях.

– Выглядит многообещающе! – радостно сказал детектив.

– У нее явно было кровоизлияние, – согласился я, продолжив вычерпывать кровь, а затем осмотрев внутренние органы в брюшной и грудной полости, – только не похоже, чтобы это было недавно.

Я осматривал ее, приподнимал органы, тыкал в них пальцем, и передо мной открывалась история ее жизни.

– Это ее печень? – спросил полицейский, показывая на небольшой серый орган в ее животе, сверху. Даже непосвященный мог понять, что с этим органом давно были проблемы. – Похожа на мертвого попугая.

– Не придется ее мариновать, док, – она уже ее замариновала, – сказал другой.

Детектив стал качать головой. Он сказал:

– Только не говорите мне, док, что ее убила печень.

Я сказал:

– Согласен, выглядит ужасно, но я смогу узнать, насколько именно все плохо, когда осмотрю ее под микроскопом… Легкие у нее тоже не в лучшей форме. Эмфизема тут та еще.

Покойная либо провела свою жизнь у оживленной автострады, либо работала на грязном заводе, либо много курила. Ее легкие были темными, местами даже черными, и они были изъедены многочисленными большими дырами.

– То, что ее убила астма, мне тоже не хотелось бы услышать, – подавленно сказал детектив. – А если вы скажете, что у нее еще были и проблемы с сердцем, то я запла́чу.

– Со всем этим наверняка были. Мне нужно будет достать ее сердце, чтобы внимательно рассмотреть.

– Док, только не говорите, что смерть случилась по естественным причинам. Мне так и хочется прижать этого зятя. Этой женщине, может, и 56 всего, но выглядит она очень старой и хрупкой, а он здоровая детина, и с силой ее пихнул, после чего она сломала свой таз в пяти местах, а затем умерла. Ему это не должно сойти с рук.

Я сказал:

– Ее семья может подать в суд на первую больницу, откуда ее отправили домой с парацетамолом, в то время как у нее было пять переломов таза. Если, конечно, она потом не упала уже у дочки и не получила еще четыре…

– Дочь ничего такого не говорит, но мы проверим рентгеновские снимки из первой больницы, – сказал детектив, делая записи в своем блокноте. – Хотя я не особо заинтересован в иске против больницы. Изначально она сломала таз из-за того, что он ее толкнул.

– Как вообще она могла умереть от перелома таза? – спросил другой полицейский.

– Косвенной причиной смерти из-за перелома таза была бы эмболия легких: она днями лежала в больничной кровати, и у нее в ногах запросто мог образоваться тромб, который потом попал по сосудам в легкие. К сожалению, в больнице ей дали в ходе реанимации препарат, рассасывающий тромбы, так что его я вряд ли найду – если он вообще был.