ведь даже не знаю, за что Аш~шад борется, как думает и о чем, – крутилось в его голове. – Когда ему придет в голову поставить бокалы за камин и оставить очередной намек? Когда придет в голову снова пожертвовать кровью? Кто я такой, чтобы с уверенностью заявлять, что у каждого действия есть лишь одно возможное объяснение? И что я это объяснение знаю?!

Он и кинжал оставил тут нарочно – чтобы я взял его в руки, услышал какие-то абсурдные голоса и бог знает что додумал?»

Лукас спешно засунул кинжал обратно в ножны и вернул сумку на место. Вытер ладони о штаны. И стоял в темноте, с пустыми руками.

«Люди думают, что все вокруг рациональны. Полагаются на здравый ум. Верят, что понимают поводы и причины, что правильно оценивают последствия того, что происходит, потому что это ведь логично. Рё Аккӱтликс, где они берут эту непоколебимую уверенность? Если сами они так иррациональны?»

Ему вдруг вспомнился другой момент: прошлые выходные, когда Аш~шад так неожиданно исчез.

«За кого ты сражаешься, Лукас? Может, ты выиграл в битве – но чья это война?» – спрашивал он себя после падения скоростной дороги; в его ушах это звучало голосом старого профессора, насмешкой из всех запылившихся углов и затуманившихся стекол. «Едва ли найдутся два человека, интересы которых сходятся на сто процентов. Временами у них может быть общий путь. Временами один другому может услужить. Но не более. Не более».

Почему он не прислушался?!

То, как фомальхиванин в тот вечер неожиданно ушел, не было продуманным и запланированным заранее действием. Все объяснения, которые нашел он сам, а быть может и Аш~шад, всплыли уже позже. В тот момент, когда все происходило, логические причины не играли роли. Они были второстепенны, незначительны, избыточны. То, что сделал Аш~шад, было инстинктивным, безрассудным, иррациональным побегом, актом полного отчаяния.

Но потом что-то преломилось. Аш~шад обдумал все – и сменил точку зрения. Разум возобладал над инстинктом. Его переубедила София? Или там, в Блу-Спрингс, что-то случилось? Он что-то нашел, увидел, обнаружил связь? Или он просто успокоился и на то, что в какой-то момент казалось ему принципиальным, решил махнуть рукой? «И как долго продлится это состояние?» – невольно подумал Лукас.

В этот момент он вдруг осознал жестокую истину. Сам он сейчас в ситуации ничуть не лучшей, чем неделю назад. Он не знает, почему все же Аш~шад ушел, – а это значит, что у него нет и шанса угадать, придет ли ему в голову исчезнуть снова; не говоря о том, чтобы пытаться ему помешать. Ничего не изменилось. Он понятия не имеет, о чем Аш~шад думает.

В тот же миг Лукас вновь принял решение, точно так же инстинктивно, как и всегда. Он не станет разыскивать ни снайперов, ни каратистов. Не станет брать нож. Ему осталось так мало, что, рискуя жизнью, он не рискует ничем.

Он просто будет смотреть, как кубик падает, и не будет пытаться повлиять на его траекторию, ведь только так он узнает, какое число выпадет… какое число выбросит Аш~шад.

* * *

Н

ескрытая информация. Она донеслась до Камёлё при одном из очередных исследований, когда она поверхностно просеивала протонацию: осколок зеркальца в траве. Лукас нашел фомальхиванина.

Он не стал говорить об этом ни с кем на работе, как бы того ожидала Камёлё. Не побежал победоносно сообщить своему начальнику. Вместо этого он около полудня заперся в офисе, позвонил Эдгару Хэлесси и сказал ему точное место и время. Глеевари нашла клинику на карте: в центре, очень удобно, в пять вечера. Лукас убедил доктора принять его вне очереди и вне часов приема. Камёлё могла добраться за двадцать минут, и у нее было на это полдня.

Почему бы не зайти сначала к господину председателю?

Камёлё переключила изображение с нетлога на небольшую телестену на столе Ёлтаӱл и попыталась определить его местоположение. Эдгар Хэлесси был уже не в Сиднее. Согласно данным Сети, около полудня он находился в Н-н-Йоркском университете – где Лукас его и застал, – но теперешнее место нахождения было недоступно; лишь любимое оповещение его автоответчика о важном совещании. На сайте университета нашлось расписание лекций. Хэлесси бо́льшую часть недели преподавал в А-кс-Сиене, а в Н-н-Йорк лишь заезжал иногда, но Лукас позвонил ему как раз в подходящий день – какая счастливая случайность! Камёлё ухмыльнулась и заглянула в протонацию – там, конечно, Эдгара Хэлесси не было и следа.

Фомальхиванин его скрывает. Все еще.

Что, черт возьми, у этих двоих за общие дела?!

Глеевари закрыла глаза. Каждому, кто ищет в Сети и в протонации, это показалось бы совершенно невинным фактом, естественным развитием событий: Лус нашел Союз психотроников, позвонил по номеру из справочника, назначил встречу. Но если фомальхиванин знаком с Хэлесси, почему они договариваются через Луса?! Сам Лус для нее был непроницаем – как и ожидалось. Хэлесси найти не удалось, а фомальхиванина тем более. У нее были лишь координаты их встречи, пересечение времени и места. Камёлё едва ли могла не пойти. Она чувствовала, что таких пересечений будет немного. Но объяснять, что это ловушка, ей было не нужно.

– Плохо, а? – Ее начальница стояла над ней и задумчиво за ней наблюдала. – Злая ты какая-то.

Камёлё подняла глаза.

– Ты справишься одна? Мне надо свалить.

– Лукас или фомальхиванин?

– Оба. – Камёлё хотела засмеяться, но вдруг осеклась. – Ты ведь знаешь Эдгара Хэлесси, да? Что это за тип?

Ёлтаӱл замерла. Сначала показалось, что она станет все отрицать, но затем лишь пожала плечами.

– Ага, знакомы. Помню. Дядюшка Эд, лев с сердцем из стали! То есть лев… это из-за бороды и хаера, грива сверху и снизу… хотя сейчас он, поди, уже лысый с обеих сторон. Один из тех, кто от настоящей ӧссенской мистики нос воротит. Не знаю, как теперь, я эдак пару лет с ним не виделась. Может, размяк сердечком да и мозгом. Но в свое время получил предложение – и пошел. Не как этот твой журналистик-ссыкун.

– Рӓвё?!

– Фу! При мне-то слов таких не говори! – Ёлтаӱл захихикала. – Если фомальчик его нашел, у него хороший вкус. Лучших людей выбирает, вот правда. Я бы сказала, что тебе сделать, но не буду повторяться.

– Хм.

Камёлё устало провела рукой по лицу. Ей не хотелось рассказывать бедняжке Ёлтаӱл, что из-за своей расы и профессии она, Камёлё, очевидно, автоматически окажется на противоположной стороне арены, чем сплоченные шеренги представителей кошачьих и инопланетян. Тем более что она все больше была с ней согласна.

Для нее Хиваив – единственная