— Что-нибудь нашла?

Урсула помотала головой:

— Машина показывает ноль кровяного протеина и даже обычного белка. Крови там просто-напросто нет.

Торкель кивнул. Они немного постояли молча. Казалось, никто из них не знал, как продолжить разговор.

— Значит, вероятно, завтра поедем домой? — под конец произнесла она.

— Да, похоже на то. Хансер наверняка захочет завершить дело сама, а мы здесь по ее просьбе.

Урсула понимающе кивнула и повернулась, чтобы уйти, но Торкель остановил ее:

— Ты пришла, только чтобы рассказать о машине?

— Вообще-то нет, — она посмотрела на него. — Но, думаю, можно этим ограничиться. Я как-то не знаю, что еще сказать.

— Себастиана в любом случае уже больше нет.

Урсула кивнула:

— Зато с остальным полная неразбериха.

— Знаю. Мне очень жаль.

— Мне кажется, что в этом не только твоя вина.

Она посмотрела на него. Подошла поближе и коснулась его руки:

— Но я думала, что ты меня знаешь. Правда.

— Пожалуй, теперь знаю.

— Нет, придется, вероятно, выразиться яснее.

Торкель засмеялся:

— Ты выразилась достаточно ясно. Можно ли осмелиться пригласить тебя войти?

— Попробуй. — Она улыбнулась и вошла в комнату.

Он запер за ней дверь. Урсула повесила сумку и куртку на стул и пошла принимать душ. Торкель снял рубашку и приготовил постель. Урсула любила такую последовательность: первой в душ шла она, затем он, а потом он залезал к ней в постель. Таков был установленный ею порядок, ей нравилось именно так. Ее правила.

Только в командировках.

Дома — никогда.

Никаких планов на будущее.

И, подумал Торкель, неколебимая преданность ей. Это ему следует добавить.

Себастиан никак не мог заснуть. Слишком многое крутилось в голове, слишком много всего произошло. Поначалу он думал, что расслабиться ему не дает стокгольмский адрес. Пожалуй, ничего удивительного: как можно заснуть, имея впереди то ли почти непостижимую возможность, то ли риск? Однако дело было не только в адресе. Существовало кое-что еще помимо потенциальных последствий письма из прошлого. Другой образ, куда более актуальный и отчетливый. Образ юноши, идущего через футбольный стадион навстречу своей смерти. Юноши, которого ему не удалось понять. За все это время. Он чувствовал, что здесь-то и кроется ошибка. Они слишком быстро начали концентрироваться на периферии вместо центра. Аксель Юханссон, Рагнар Грот, Франк Клевен — все логично. Они искали преступника.

Но совсем забыли о жертве. У Себастиана возникло ощущение, что здесь-то они и начали терять взаимосвязь. Рогер Эрикссон — юноша, являвшийся центром трагедии, — по-прежнему оставался загадкой.

Себастиан поднялся и пошел на кухню. В холодильнике все еще стояло несколько бутылок минеральной воды с бензоколонки. Он открыл одну из них и уселся за кухонный стол. Потом принес сумку и достал бумагу, ручку и оставшиеся у него материалы расследования. Бумаги и папки, которые ему наверняка следовало вернуть. Он совершенно забыл про них, да и был не из тех, кто возвращается ради того, чтобы отдать какие-то копии. Причем всегда. Напротив, он предпочитал иметь под рукой как можно больше материалов — именно для таких случаев, как сейчас. Так он работал всегда, когда, давным-давно, работал всерьез, и его порадовало, что он хотя бы не утратил привычку набивать сумку. К сожалению, материал не содержал почти ничего о Рогере. В основном отдельные бумаги, полученные из двух его школ. Себастиан отложил их в сторону, открыл в блокноте чистый лист, взял ручку и решил немного систематизировать мысли. Сверху он написал большими буквами:

СМЕНИЛ ШКОЛУ

Себастиан вырвал страницу и положил ее на дальний край стола. Ему обычно нравилось работать с опорными словами на отдельных листах, создавая таким образом простор для мыслей. Следовало прочувствовать доступные части скелета, чтобы затем посмотреть, как их можно повернуть и нарастить. Себастиан продолжил:

НИКАКИХ ДРУЗЕЙ

Ограниченность круга друзей Рогера стала для полиции одной из проблем. У него было слишком мало приятелей, о нем почти никто ничего не знал. Лиза оказалась его девушкой только понарошку, а друг детства Юхан от него отдалился. Просто-напросто одинокий человек. С одинокими людьми разбираться труднее всего.

ПОСЕЩАЛ ПСИХОЛОГА

Покойного Петера Вестина. Вероятно, чтобы хоть с кем-то поговорить. Еще больше подтверждает тезис о его одиночестве. Возможно, ему требовалось выговориться, чтобы с чем-то справиться.

НУЖДАЛСЯ В ДЕНЬГАХ

Торговля спиртным и вся история с Акселем оказались побочным следом. Но Рогер, похоже, был на многое способен ради денег. Деньги ему требовались для того, чтобы вписаться, стать равным. Особенно в новой школе, в престижной Пальмлёвской гимназии.

МАТЬ ПОЛУЧАЕТ ДЕНЬГИ ОТ ДИРЕКТОРА

Порочное отношение к деньгам, похоже, было для семьи характерным. Версия с шантажом казалась весьма вероятной. Лена знала нечто, вынуждавшее Рагнара Грота платить ей за то, чтобы это не вышло наружу. Наверняка нечто, способное нанести урон репутации школы, поскольку он и жил исключительно ради репутации школы. Единственным известным Себастиану связующим звеном между Леной и Гротом был Рогер. Из этого вытекало:

ЛЮБОВНИК ГЕЯ?

Но он быстро зачеркнул рубрику.

Этот тезис в цепи косвенных улик беспокоил его больше всего. Такие отправные точки нередко начинают слишком доминировать и способны повлиять на весь ход расследования. Сейчас же следовало мыслить свободно, не замыкаться на чем-нибудь, а рассматривать связи, не наделяя их излишним значением. Решение, как правило, кроется в мелких деталях. Он это знал, поэтому предпочел написать:

ТАЙНЫЙ ЛЮБОВНИК / ТАЙНАЯ ЛЮБОВНИЦА

Этот след тоже казался в общем-то слабоватым. Ощущение Лизы, подхваченное и усиленное Ваньей. Ощущение, которое разделял и он сам. Оно вполне могло быть их субъективным восприятием слова «тайна». То, что человек скрывает, непременно имеет отношение к сексу. Есть ли что-нибудь другое помимо ощущения, что подтверждало бы их правоту? Да, кое-что есть. Он обозначил следующую рубрику:

«ВСЕ РАЗГОВОРЫ ТОЛЬКО О СЕКСЕ»

Ведь так сказал им с Ваньей Юхан, когда они беседовали с ним возле палатки. Возможно, это важнее, чем ему показалось поначалу. Ведь, по словам Юхана, они с Рогером отдалились друг от друга именно поэтому. Это, бесспорно, свидетельствовало об интересе Рогера к сексу — столь сильном, что Юхан находил его слишком обременительным. С кем же он занимался сексом? Не с Лизой. А с кем?