Обезьянник, давно опустевший, издал последний вопль бабуина, выплюнул облако пыли и рухнул, обратившись в груду щебня, который потом вывезли прочь.

Там теперь все застроено новыми домами.

Никто из живущих меня не понимает. Только мои куклы.

Меня иногда навещает мистер Диккенс, автор романов. Тот еще прохиндей. Я ему все рассказываю. Он записывает. У меня внизу, возле Марата, стоят Берк и Хэр, шотландские похитители тел, одного я вылепила с натуры, другого – после смерти. Герцог Веллингтон частенько наведывался в гости к моему восковому Наполеону. А теперь у меня восковой Веллингтон стоит.

Есть такое состояние между жизнью и смертью, называемое восковой фигурой. Я живу в верхнем этаже дома, занимая несколько комнат, со всем своим семейством. За дверью, на которой висит табличка ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН – НЕ ВХОДИТЬ – ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА. Это моя спальня. Тут хранятся мои личные вещи, не предназначенные для посторонних глаз, не выставляемые напоказ публике. Моя личная коллекция, моя личная история.

И сюда он приходит каждый день, мой седьмой и последний врач, доктор Маркус Хили. Лысеющий мужчина, располневший, хотя он и пытается это скрыть, все обо мне заботится, хлопочет. Он передвигает меня, как будто я сама не могу двигаться, суетится, носится со мной, как ребенок с любимой игрушкой.

Сегодня мир стал механическим. Этот новый мир сделан из железа. Жизнь отяжелела, все приходится толкать – паром и поршнями. Вместо свечей люди освещают себя газом, который дает свет, лишенный загадочности. И еще признак почтенного возраста: люди больше не выглядят так, как прежде. Мужчины отращивают бакенбарды, так что в конце концов становятся больше похожими на спаниелей, чем на мужчин, а густую растительность на лице умащивают воском, придавая ей аккуратную форму. И еще кое-что новенькое. Франсуа боится, что оно может погубить наше предприятие. Эта новомодная штука называется дагерротип. Она запечатлевает разные жизненные ситуации, создает изображения людей на полированной серебряной пластинке. И эти картинки получаются гораздо быстрее, чем восковые изваяния. К тому же там гарантированно можно избежать ошибок. Вот, хотят сделать мое изображение с помощью этой машины. Еще чего! Только через мой труп!

Я лежу в постели, мне трудно дышать. Я отчетливо вижу свой конец – все случится в этой комнате. Мне восемьдесят девять лет. До девяноста я уже не доживу. Я – Анна-Мария Тюссо, урожденная Гросхольц. Крошка.

Теперь она уж никуда не денется.

Чтобы написать эту книгу, мне понадобилось пятнадцать лет – срок довольно долгий. При том, что сюжет основан на реальных событиях и биографиях реальных людей, иногда эти люди (к примеру, Мари Гросхольц и Филипп Куртиус) оставили нам весьма туманные, порой недостоверные, истории, поэтому я чувствовал себя вправе заполнить кое-какие лакуны. Я посвятил много времени изучению материала, и здесь величайшее удовольствие и пользу принесли мне сочинения Луи-Себастьяна Мерсье. Будучи кем-то вроде Генри Мейхью, летописца Лондона, и Джозефа Митчелла, бытописателя Нью-Йорка, Мерсье оказался лучшим гидом по Парижу восемнадцатого века, и я сделал его персонажем этой книги, постаравшись воспроизвести его интонации. Эта книга не могла быть написана, если бы не помощь и участие следующих людей и учреждений: музея «Мадам Тюссо» в Лондоне, который много лет назад дал мне работу, с чего все и началось; Кристофера Меррилла и Международной писательской программы; Патрика Девилла и парижского «Дома иностранных писателей и переводчиков»; Сорена Линда и библиотеки «Дома Брехта»; Клаудии Вулгар и Фестиваля искусств Килкенни; Брэдфорда Морроу и «Конджанкшнз»; Пола Лисицки и журнала «Стори куотерли»; Юна Ли и «Паблик спейс»; Арно Наувелса, давшего мне советы по изготовлению четырехфутовой деревянной женщины (в подробностях) и Элизабет Маккрэкен, которая помогла сделать для нее волосы; Даны Бертон, проявившей терпение и точность, Чарлза Ламберта, проявившего щедрость; Элизабетт Сгарби, которая в нужный момент была всегда рядом; Майкла Тэкенса, который помог разобраться во многом, и всех сотрудников замечательного и вдохновляющего издательства «Гэллик букс», особенно Джейн Эйткен, Мэдди Аллен и Эмили Бойс, которые первыми приняли у меня мое детище, и всех сотрудников великолепного издательства «Риверхед букс», кто всегда верил в эту книгу, в том числе во всех смыслах исключительных, Джинн Мартин, Дженнифер Хуанг и Глори Плата, и в особенности потрясающего гения Калверта Моргана, чей ум и мудрость, тонкое чувство стиля и поразительно зоркий глаз помогли наконец привести эту книгу в порт назначения и кого я не устану благодарить; и всех в агентстве «Блейк Фридман», в том числе великой Кэроли Блейк, ныне покойной, а также Тома Уиткома, Джеймса Пьюзи, Эмануэлы Энекоум и особенно моего любимого агента Изобел Диксон, которая перечитала эту книгу во всех возможных формах и форматах и отдала ей времени и душевных сил больше, чем кто-то другой; и наконец, более всего, Элизабет и Гаса с Матильдой, маленьких и могучих.

Перевод Олега Алякринского