не прибегая к насилию. Постепенно толпа разошлась. Поздно ночью полиция явилась в квартиру Хавери, где тот жил с женой и двумя дочерьми, и забрала его в тюрьму. Там по приказу начальника полиции Владимира Хайзи его жестоко пытали, как вероятного зачинщика восстания. Через пять дней он был приговорен военным трибуналом к двадцати пяти годам тюремного заключения по обвинению в попытке государственного переворота.

Правительство президента Рамиза Алии понимало, что им не долго осталось управлять страной. К концу 1990 года они были вынуждены объявить кардинальные изменения. В будущем Албании предстояло стать плюралистической и демократической страной со смешанной экономикой. Первые многопартийные выборы были назначены на 31 марта 1991 года. Демократическая партия, которую возглавлял Сали Бериша, встала в оппозицию к коммунистам. В первые же недели 1991 года началась поспешная предвыборная кампания, я же был приглашен в качестве одного из наблюдателей. Для приема иностранных парламентариев и журналистов, которым предстояло освещать великий демократический эксперимент, был построен специальный центр. 29 марта я вылетел в Тирану.

Страна сильно отличалась от той Албании, которую я видел тридцать месяцев назад. Рамиз Алия и его сторонники поддерживали идею построения экономики на основе западной помощи. Это означало, что они желали продемонстрировать свою демократичность и готовность с уважением отнестись к западным нормам, касающимся соблюдения прав человека. Но стране предстоял долгий путь. Некоторых политических заключенных освободили, других же арестовали снова в свете последних событий, одних за излишнюю агрессивность, других за слишком громкое выражение своего мнения. Председатель избирательной комиссии Рек-схеб Майдани сам был кандидатом. Оппозиционная демократическая партия страдала от нехватки средств для проведения агитации: телефонов, машин, факсов, принтеров, громкоговорителей. Ее кандидаты передвигались из деревни в деревню на ослах, велосипедах или вообще пешком. Коммунисты были богаче, более грамотно манипулировали людьми, и самое главное — они контролировали радио и телевидение.

Именно 30 марта в Эльбасане мы впервые узнали о деле Мидхата Хавери. В штаб-квартире демократической партии нам сказали, что он находится в местном полицейском участке в одиночной камере, где его морят голодом, пытают и отказывают ему в медицинской помощи. Мы с друзьями в окружении небольшой толпы сторонников демократической партии тут же двинулись к полицейскому участку. Мы постучали в дверь и попросили, чтобы нас принял начальник полиции. Через десять минут нас проводили в кабинет Владимира Хайзи. Мы спросили, можно ли увидеть Хавери. Ответ был отрицательным. Тогда мы спросили, находится ли он в этом здании. «Да, — ответил Хайзи, — он отбывает свой двадцатипятилетний срок за вандализм». Мой коллега по Европарламенту Эдвард Макмиллан Скотт справился о состоянии здоровья заключенного. «Хорошее», — последовал ответ. В таком случае, сказали мы, можем ли мы повидаться с ним, чтобы удостовериться в этом? «Нет». Шеф полиции был непреклонен, но нервничал. Наверное, ему было странно, что его допрашивают иностранцы в его собственном полицейском участке.

На следующий день, а это была Пасха, мы стали объзжать избирательные участки, чтобы понаблюдать за ходом голосования, а затем немного изменили маршрут и заехали в трудовой лагерь Бардхор, расположенный неподалеку от Каваи. В Эльбасане нам сказали, что там находятся многие члены демократической партии. Издалека лагерь был похож на убогую копию лагеря для военнопленных времен второй мировой войны, — он был окружен двумя рядами колючей проволоки и охранялся вооруженными людьми как с внешней, так и с внутренней стороны. При ближайшем рассмотрении оказалось, что условия содержания в этом лагере были даже хуже. Охранники использовали боевые патроны, и у них был приказ открывать огонь при малейшем намеке на бунт или попытку побега. Я встретился с Эдмондом Пояни, который отбывал длительный срок за «оскорбление светлой памяти Энвера Ходжи», и некоторыми «политическими», сидевшими вперемежку с ворами и матерыми уголовниками. Как только мы подъехали, один из них попытался перелезть через колючую проволоку. Не окажись мы тут, его бы тут же расстреляли. Другой уголовник подарил мне устрашающего вида нож в качестве сувенира. Третий дал мне письменные показания о недавнем бунте, во время которого несколько его друзей были убиты. Бардхор был воистину адским местом.

В тот день коммунисты победили на выборах, но этот результат продержался недолго. Демократическая партия с отрывом победила в городах. Даже Рамиз Алия лишился в Тиране своего мандата. Коммунисты победили в сельской местности, где проживало 75 процентов населения страны. Демократическая партия просто не смогла отправить своих кандидатов в деревни. Но именно города были центрами политики; там сразу же возникло сопротивление коммунистическому правлению на основе того, что мартовские выборы 1991 года не были справедливыми, и тогда сторонников Сали Бериши уговорили присоединиться к коалиционному правительству.

Через две недели после возвращения в Лондон мне позвонили из Албании и сообщили хорошую новость: двадцатипятилетний приговор Мидхату Хавери был отменен. Возможно, этому способствовал наш визит в тюрьму. Он был свободен и залечивал свои раны. Через несколько недель на свободу были отпущены и другие политические заключенные.

Вскоре должны были устранить и другую несправедливость, запятнавшую британскую разведку в годы войны. 21 сентября 1991 года «военные преступники» Эймери и Смайли прибыли в Албанию по приглашению Сали Бериши. Позже Смайли написал: «Когда мы пересекали границу Албании, меня охватили воспоминания сорокавосьмилетней давности, как в ночной тиши, рискуя своей жизнью, мы покидали эту страну на торпедном катере и чувствовали облегчение, смешанное с грустью об оставленных там друзьях»[139]. Через несколько дней, вспоминал о поездке Смайли, у него снова был всплеск эмоций, когда он встретился с переводчиком Шекиром Трими, «которого в 1944-м нам пришлось оставить, как тогда казалось, на верную смерть». Но он выжил и провел пять лет в одиночной камере и еще двенадцать — на тяжелых работах. Затем Эймери обратился к конгрессу демократической партии, уже подготовившемуся к неизбежному второму туру голосования, и вспомнил, какое вознаграждение Ходжа назначил в 1944 году за его голову. «Должен напомнить вам, что это предложение потеряло свою силу», — сказал он аудитории из 1 300 человек.

Теперь Бериша был другом Британии, и партия консерваторов поддерживала его заявку на власть. 10 октября я пригласил его на обед в рыбном ресторане во время нашей партийной конференции в Блэкпуле. Затем он был нашим гостем в Европарламенте в Страсбурге, и я пригласил его на ужин, гораздо лучший, чем обед в Блэкпуле. 12 марта 1992 года его партия победила на новых выборах, и он был избран президентом Албании.

Через несколько дней пришло письмо с еще более радостными новостями. Мидхат Хавери тоже выдвинулся после того, как 10 апреля 1991 года его приговор был отменен. Он