— Ей надо подкрепиться, моей доченьке, — сказала она Анжелине. — В ее возрасте кровь быстро восстановится, если хорошо питаться.

— Я тоже заслужила стаканчик вина, — хихикнула матрона, потрясая ржавым крючком.

Но Проспер быстро выставил ее за дверь, и Анжелине сразу стало легче. Глядя на матрону, она приходила в отчаяние. «Нужны школы повитух. В каждом городе и особенно здесь, в горных долинах, — говорила она себя, нежно сжимая руку Эвлалии. — Слава богу, мне не пришлось воспользоваться этим мерзким инструментом!»

Едва доктор закончил зашивать Эвлалию, как ребенок умер после нескольких конвульсий, единственным свидетелем которых стал его отец, потрясенный чудовищным видом своего третьего отпрыска.

— Черт возьми! — проворчал Проспер. — Надо было позвать кюре. Малыш умер без причастия.

— Да, сходи все же за кюре, Проспер, — откликнулась Жанна. — Мы похороним ребенка на кладбище, а на кресте напишем его имя и дату рождения. Назовем его Пьером. Пьер, какое красивое имя…

Анжелина не решилась оставить семью, которую постигло такое горе. Она согласилась выпить подогретый горький кофе и стала утешать беззвучно плачущую Эвлалию.

— Я так хотела девочку! Но славный Боженька послал мне мальчика с огромной головой, не прожившего и часа. Скажите, мадемуазель Лубе, а у меня там, внизу, восстановится?

— Да, но процесс будет долгим и весьма деликатным. Вы должны тщательно подмываться и не делать никаких усилий.

Доктор Фор стоял перед трупом ребенка. Он почесал подбородок, покачал головой и обратился к Анжелине:

— Мадемуазель, как вы догадались, что речь идет о гидроцефалии? Неужели просто ощупав шейку матки?

— Да, пальпируя, я почувствовала, что у ребенка слишком большая голова, — ответила Анжелина.

— И вы не сочли необходимым посоветоваться с кюре? Вы сами решились пожертвовать ребенком?

— С согласия мадам Сютра, — раздраженно ответила Анжелина. — Несомненно, в будущем медицина добьется успехов, но при ее нынешнем развитии ребенок с подобной аномалией умирает через несколько дней после рождения, вернее, даже через несколько часов, что в данном случае и произошло.

— Какое бесстыдство! — воскликнул доктор. — Это так свойственно молодым! Ах, скоро наука низвергнет Бога и святых…

— Нет, со временем наука будет спасать все больше людей, доктор, — возразила Анжелина. — Не Бог излечивает от чахотки или холеры.

Она вызывающе смотрела на доктора, величественная в ореоле своих рыжих волос в приглушенном свете керосиновой лампы. Ее фиолетовые глаза сверкали. Сейчас Огюстен Лубе, несомненно, вновь назвал бы свою дочь еретичкой, уверенный, что Анжелина унаследовала мятежный дух от своих предков-катаров.

— Я возвращаюсь в таверну, — сказала молодая женщина, увидев на пороге кюре и Проспера. — Желаю всем спокойной ночи. Эвлалия, я приду послезавтра узнать, как вы себя чувствуете.

Попрощавшись, Анжелина с облегчением покинула этот дом. На улице было свежо, с реки веяло прохладой.

«Действительно ли я помогла Эвлалии? — спрашивала себя Анжелина. — Эвлалия обезумела, она испытывала страшные муки. К тому же я настояла, чтобы приехал доктор. Какой он странный, этот доктор Фор…»

Колокола церкви пробили два удара. Анжелина удивилась, как быстро пролетело время. Она думала, что сейчас только полночь. Взглянув на восток, в сторону массива Трех Сеньоров, она заметила, что вершины слегка порозовели. Вскоре взойдет солнце, ведь это самая короткая ночь в году[51].

Усталая, погруженная в свои мысли, Анжелина шла по длинной улице Пра-Безиаль. Застроенная богатыми домами, иногда даже трехэтажными, улица пересекала всю деревню и заканчивалась за церковью, подобная реке, притоками которой были многочисленные узенькие улочки. Вокруг было темно и тихо, но издалека доносилось пение и музыка.

«Кто-то будет танцевать до рассвета, — подумала Анжелина. — А кто-то уже вернулся домой немного навеселе».

Дважды ей слышались шаги за спиной. Но это было неудивительно в крупном поселке, который населяли по меньшей мере пятьсот душ. Кроме того, роды Эвлалии произвели на нее тягостное впечатление. «Бедная Эвлалия, — говорила себе Анжелина. — Она такая молодая! Боюсь, что после этого разрыва она останется калекой. Я должна благодарить Бога или провидение, что у меня родился нормальный ребенок, да еще в таких необычных условиях».

Анжелина покрылась холодным потом, представив себе фатальный исход тайного рождения ее малыша Анри. Сердце учащенно забилось. Вдруг Анжелине почудилось, что она слышит чье-то дыхание. Заволновавшись, женщина остановилась. Справа от нее находился узкий проход. Казалось, звук исходил оттуда.

— Кто там? — спросила Анжелина, понимая, что со стороны выглядит смешной.

По спине Анжелины пробежали мурашки, поскольку она вновь увидела себя в парке больницы, когда Луиджи схватил ее за плечо. Страх овладел ею. Сейчас был очень удобный случай, чтобы напасть на женщину и убить ее, предварительно или уже после смерти изнасиловав. Перед глазами Анжелины возникло мертвенно-бледное тело Люсьены на носилках, в ушах зазвучали мелодичные звуки скрипки. «Надо бежать, — сказала себе молодая женщина, впадая в панику. — Я успею добраться до таверны прежде, чем на меня нападут, если побегу очень быстро. Нет, нет, я сошла с ума, никто не причинит мне зла…»

Ноги Анжелины стали ватными. Она вновь огляделась вокруг. На этот раз она различила чей-то силуэт, но не в улочке, а с другой стороны, около двери дома.

«Боже, сжалься надо мной!» — мысленно молила Анжелина.

Обезумев от ужаса, она бросилась к церкви. За ее спиной раздалось рычание, а потом приглушенный крик. Анжелине показалось, что это вступили в схватку два кровожадных чудовища. Она отказывалась понимать происходящее и хотела только одного: остаться в живых, увидеть своего сына. Но ее кто-то преследовал.

— Нет! — закричала она. — Нет!

В ответ на отчаянный крик раздался громкий лай. К ней быстро приближалась огромная белая собака. Споткнувшись, Анжелина упала на колени.

— Спаситель? — простонала она. — О, моя собака!

Овчарка, высунув язык, принялась ласкаться, словно щенок. Пес радостно лизал ей лицо. Не веря своим глазам, Анжелина обняла собаку. Она никак не могла прийти в себя после столь сильного потрясения.

— Это ты? — шептала она. — Спаситель мой…

Анжелина гладила пса, но ей никак не удавалось успокоиться. Она была уверена, что несколькими минутами ранее на улице Пра-Безиаль был какой-то человек.

— Спаситель, пойдем, — сказала она, вставая. — Идем, моя собака. Ты здесь, ты почувствовал, что я вернулась.

Овчарка шла рядом с ней до самой таверны. Анжелина все время держала руку на мохнатой голове собаки. К счастью, хозяин таверны еще не спал и мыл стаканы в общем зале. Анжелину он встретил недружелюбно.