– Передай Джабраилу, – Коля стыдливо опустил глаза в пол и с нежностью в голосе продолжил: – Что я по-прежнему люблю его… Пускай дождется, что бы ни случилось. Обязательно дождется. Я не переживу…

Сложно передать словами игру чувств второго Коли, отразившихся на его уголовном лице. «К кому меня подсадили?! К петуху поганому?!.. И такие люди торгуют оружием! Куда катимся?!» Но, с другой стороны – контракт есть контракт. Клиентов не выбирают.

– Если через три дня не забрать, дверь откроется автоматически, товар пропадет. Мне тогда кранты, – поник головой любовник Джабраила и чуть не заплакал.

– Не волнуйся, позвоню, – отодвинувшись от Коляныча, мрачно пообещал товарищ и тут же громко крикнул: – Алло, гараж! Когда со мной разберутся?! Или предъявляйте, или выпускайте!..

Видимо, это была условленная фраза. Дверь тут же распахнулась, и сержант, ткнув пальцем в магазинного вора, приказал:

– Ты! На выход!

Вор, не попрощавшись с «голубым» соседом, покорно сложил руки за спиной и покинул камеру.

– А меня когда? – напомнил Коляныч.

– Не созрел пока.

Конечно, не созрел. Надо «засланца» внимательно выслушать, план составить…

Коля уже не сомневался, что мужик был подсадным.

«Ну что, посмотрел на себя со стороны? Понравилось? Жаль, по душам с ним не поговорил. Не спросил, глядя в честные очи: Что ж тобой движет? Зачем? Не за рюмку же коньяку и колбасу? И вряд ли идею. Значит, более высокие материи вроде компромата. Или будешь работать, или обнародуем».

Коля стянул пиджак и попытался разогнать им оставшийся после мужика запах. Но запах не исчез – кроме глазка в дверце, камера не имела источников свежего воздуха. Да если б и имела… Запах засел намертво.

Н-да, настроение-то не кошерное. Даже про отсутствие Виталика забыл и про грозящий срок.

Сволочь ты, Коляныч, сволочь, как ни назовись. Хоть разведчиком, хоть конфидентом. Штирлицем или Шараповым. «Барабан» поганый.

Был бы ты лучше слесарь

Или какой-нибудь сварщик,

В крайнем случае милиционер,

Но только не барабанщик…

Прав, ох прав покойный Аркаша Северный!.. Что ж ты делаешь? Чем твой сын гордиться будет? «Мой папа – герой-ударник!» – «Что, шахтер?» – «Нет, стукач»… Заканчивай людей на кичу отправлять, заканчивай. Пока не поздно. Разок уже икнулось…

Не пора ли завязывать с затянувшейся бондианой? Ищи романтику в другом месте. Уже седина на затылке, а в детстве задница играет, в смысле – наоборот. Обойдутся без тебя спецслужбы Ее Величества. Пускай сами внедряются и камерную вонь нюхают. Каждый должен заниматься своим делом. Торгуешь пылесосами, вот и торгуй. Да, работенка без выкрутасов, без адреналина, однообразная, зато без переживаний, зато не позорная. Не можешь сам завязать – к психотерапевту сходи, их сейчас на каждом углу. «Понимаете ли, у меня весьма необычное увлечение, и я хотел бы от него полностью или частично избавиться…»

Увлечение… Коля вдруг вспомнил, как год назад сидел в камере под одним студентом. Юношу, как и его сейчас, прихватили с оружием. Правда, не с пистолетом, а с гранатой. И точно так же студент попросил передать привет друзьям. После переданного привета Виталик предотвратил взрыв жилого дома. Хотели некие хорошие люди одного зажиточного товарища ликвидировать незатейливым способом – взорвать его дом. Вместе с остальными, невинными жильцами. Чтоб власти на чеченских боевиков подумали. «Вон они что в Москве творят, а теперь и до Питера добрались…» И взорвали бы, если б не Коляныч. Тротил ждал условного сигнала с брелока.

Сколько в доме народа? Человек двести, не меньше… Мучили тебя тогда угрызения? Наоборот, гордился собой, когда по ящику объявили, как ФСБ взрыв предотвратила… Грудь колесом! И с Виталиком тогда бутылек раскатали за спасенные души… Виталик грамоту получил и премию. А ты глубокое моральное удовлетворение и кожную сыпь. И даже не особо расстраивался, когда некоторые газеты написали, будто никакого взрыва не планировалось, а ФСБ решила создать себе дешевый пиар, подкинув невинному студенту гранату.

Или мужика вспомни, который, вернувшись домой, нашел в комнате жену с перерезанным горлом. Его, естественно, сразу в оборот. Мотив имелся – разводились, имущество делили, причем почти все убитой отходило. Кровь на одежде, алиби никакого… Местные опера уже наверх отрапортовали, что «мокруха» раскрыта, гонца за пузырем послали, отметить. Следователь постановление о задержании выписывал. Но повезло мужику, что в тот вечер от РУБОПа Виталик дежурил и тоже выехал на происшествие. А приехав, засомневался и Коляныча выдернул. Давай, поработай под мужиком хоть часок. Убедиться для себя – он, не он? Коляныч поработал. Вышел из камеры и твердо выложил – не он. Не сыграть так. Отвечаю. Мужика, конечно, в ИВС отправили, но копать дальше стали. И нашли настоящего убивца. Новый женушкин хахаль оказался. Виталик говорит, муженек плакал, когда из изолятора выпускали. Не верил ни хрена, что разберутся. И теперь вопрос – набил бы он Колянычу рожу, узнай, что тот наседка? Вряд ли. Наоборот, поляну выкатил бы, а то и все имущество неподеленное отдал.

А сейчас что? В чем ситуация изменилась? Да ни в чем! Просто перемена мест. Только в отличие от математики итог почему-то другой.

Все, хватит! Созрел! Сейчас из этой переделки выкручусь, и аллес! Пылесосы ждут. Три дня, кстати, потерял с этими комбинациями – целых шесть демонстраций. Сколько бы заработал!

А все-таки интересно, кто же нас сдал?.. В смысле – их. Святослава Святославовича и Андрея Антоновича.

…Минут через сорок один из задержавших его молодых людей открыл дверь:

– Подъем… По коридору и налево.

«Знаю», – хотел сказать Коля, но промолчал.

Его привели в бывший кабинет Вяземского. От старого интерьера сохранился только сейф да детектор лжи – слесарные тиски. Как символ правды. Да, пожалуй, мелодия, непроизвольно закрутившаяся в голове: «Джонни, о-е…» Альма-матер. Начало большого пути. С кем я тогда работал? С ангелом, срывавшим серьги. Это не забудешь, как первую любовь. Интересно, где он сейчас? Сидит или уже вышел?

– Падай, – указал на шаткую табуретку старший борец с расхитителями оружия. И после того как Коляныч упал, задал вполне ожидаемый и совсем не оригинальный вопрос: – Ну что, вольный стрелок, нам рассказывать или ты сам?

– Наверное, лучше вам, – выбрал Коляныч, решив не открывать карты раньше времени. Кто знает, что это за господа? Вдруг «оборотни»? Когда затеют бить, откроюсь.

– Да нам-то несложно, – начал нагнетать младший, – только после этого и отношение к тебе другим будет. Со всеми вытекающими… И втекающими.

– Понимаете, я и рад бы… Но не совсем понимаю, что вы от меня хотите. Я художник, утром приехал из Москвы, выбирать натуру на Финском. Там очень необычный пейзаж – с одной стороны Кронштадт, а с другой завод, у нас такого не встретишь. Очень колоритно… Полная эклектика – история и современность… Вдруг вижу, у камней лежит предмет, похожий на пистолет. Я плохо разбираюсь в оружии, в армии не служил. Думал, зажигалка. Китайская. Потерял кто-то. Их сейчас много в ларьках. Поднял, стал рассматривать, а тут… В голову ударили. Больно. А меня нельзя бить по голове. Операцию делали. Видите, шрам?