— Комитет по приему гостей!

Но шум мотора не позволил ему расслышать ее слова.

И вот они у цели. Облако кричащих, белых как мел морских птиц поднялось в вечернее небо — казалось, несколько сотен птиц парят над их головами. Арне стоял с канатом в руках, глядя, как они кружат в воздухе.

— Они успокоятся, — сказала Эльса. — Но ты пойми, именно сейчас они кладут яйца. Единственное, что нам необходимо, — это быть поосторожнее с теми гнездами, что совсем близко от нашей лачуги.

Они пришвартовались и вынесли из лодки багаж; она дала ему ключ отпереть лачугу, состоявшую из одной-единственной низенькой комнаты с четырьмя окнами. В комнате молчаливо застыла сырая прохлада. Из каждого окна видно было бескрайнее море.

— Абсолютно нереально, — сказал Арне, — это все равно что очутиться на горной вершине или, быть может, внутри воздушного шара. Думаю, ночью я буду спать. Как по-твоему, пожалуй, распакуем вещи утром? И нам вовсе незачем зажигать свечи.

— Нет, нам вообще ничего не надо делать, — ответила Эльса. — Все хорошо.

* * *

Перед восходом солнца птицы подняли такой яростный крик, словно тысячи обезумевших крылатых обитателей шхер подстрекали самих себя к нападению на людей; их лапки топтали железную крышу, казалось, тысячи птиц окружали лачугу со всех сторон, они были повсюду.

Разбудив Эльсу, Арне спросил:

— Что это с ними?

— По утрам всегда так, — ответила она. — Одна птица закричит, и тогда начинают кричать другие, но через какое-то время они смолкают. Поспим еще?

Взяв его руку в свою, она тут же заснула. Птицы продолжали кричать. Он попытался не обращать на их крики внимания, но почувствовал, как его старый страх подползает все ближе и ближе, его ужасный страх перед звуками, перед всем, что не получается… И тогда он нашел спасение лишь в воспоминании о прошедшей ночи и снова захотел обрести защиту, а птицы уже ничего не значили для него.

Когда солнце взошло, всю комнату затопили яркие лучи — розовые и оранжевые, а вокруг лачуги все смолкло, было совершенно тихо.

«Я учусь спокойствию, — думал он, — я научусь…»

* * *

Они пили утренний кофе.

Внезапно раздался стук в окно. Эльса вскочила и закричала:

— Это Казимира! Она вернулась!

К стеклу вплотную прижалась огромная чайка, весь ее вид, казалось, выражал нетерпение. Арне спросил:

— Есть еще кофе?

— Сейчас подогрею… Подожди немного…

Она быстро смочила сухой хлеб, разрезала корку сыра для чайки на мелкие кусочки. Все было вынесено тут же на крыльцо. Эльса издала птичий посвист и подняла своими красивыми округлыми руками мисочку повыше. Казимира, подлетев, уселась ей на руку и стала клевать.

— Видишь! — закричала Эльса. — Она помнит меня!

Арне спросил:

— Сколько лет живут птицы?

— До сорока, в лучшем случае.

— И они всегда возвращаются?..

— Всегда.

* * *

Гагу первым увидел Арне. Она сидела на яйцах под кустом близ крыльца, едва различимая на фоне серо-бурой весенней земли.

— Это доброе предзнаменование, — серьезно сказала Эльса. — Подумать только, она не улетела, хотя мы и приплыли сюда… Теперь она останется у нас до тех пор, пока не вылупятся птенцы. Разве не мило?!

Арне, очарованный, рассматривал гагу, длинный профиль птицы, казалось, выражал терпение и глубокомыслие. Гага лежала совершенно спокойно.

Он сказал:

Я никогда раньше не видел гагу. Посижу немножко на крыльце.

Посиди, любимый. А я распакую вещи.

Арне долго сидел — сидел, глядя на эту неподвижную птицу, на эту умную птицу, понимавшую, что бояться ей нечего.

Потом чрезвычайно медленно прошел мимо нее и направился дальше по острову… Они приблизились к берегу озера, эти неистовые рои орущих птиц, они то и дело пикировали у него над головой. Они подлетали целеустремленно и злобно… И он стал кричать им в ответ, панически размахивая руками. Он чувствовал, как их крылья, подобно молнии, ударяются о его голову; внезапно кто-то злобно клюнул его. Он сел на корточки, закрыл лицо руками и позвал:

— Эльса! Эльса?

Она подбежала и тоже закричала:

— Здесь же их гнезда! На этой стороне острова масса птичьих гнезд, мне надо было предупредить тебя…

Они спустились вниз к лачуге, он бросился на кровать и уставился в стену.

— Я так огорчена, — сказала она. — Они очень агрессивны в это время года, их стало слишком много… И если их отгонять, они становятся еще хуже…

— Знаю. В каждом классе слишком много детей, в каждом чертовом классе. И если их выгонять, они становятся еще хуже. Ничего больше не говори. Я хочу спать.

* * *

Под вечер он вышел взглянуть на гагу. Вблизи на холме парочка чаек, быстро и коротко вскрикивая, исполняла диковинный танец; неистово хлопая крыльями, петушок осаждал свою курочку.

Арне снова вошел в дом.

— Скотские страсти, — сказал он. — Отвратительно!

— Ты так считаешь? А я считаю, это красиво. Сварить сегодня овощной суп или, пожалуй, лучше курицу?

— Свари что хочешь, мне все равно.

* * *

Эльса лежала без сна, слушая, как кричат морянки. Раньше она радовалась, что расскажет ему о морянках, этих таинственных морских птицах, попросит его послушать их призывные клики, далеко-далеко в море, но после этой истории с чайками она уже не осмеливалась заговаривать о птицах. Его руки снова начали дрожать, и уже много дней он не выходил из дому. Он добирался только до крыльца, где сидел, глядя на гагу, а однажды сказал:

— Она производит впечатление всем довольного существа, не правда ли?

И еще спросил, когда вылупятся птенцы.

Эльсе пришлось отваживать Казимиру от дома. Чтобы она перестала стучать в стекло, Эльса убрала ящик, на который обычно садилась птица, спрятала и ее мисочку для еды. Но куда бы ни шла Эльса, большая птица летела следом за ней, и она слышала ее жалобный, вкрадчивый писк. Арне смотрел на все это, словно бы иронически комментировал происходящее; в конце концов она тоже перестала выходить из домика; только когда муж читал или спал, она быстро делала все, что нужно по хозяйству вне дома, швыряла Казимире еду на холм и поскорее убегала в дом. Эльса и Арне стали преувеличенно осторожны друг с другом и говорили лишь о совершенно безобидных будничных мелочах.

Однажды ночью ветер переменился и задул с северо-востока. От этого Эльса, как обычно, проснулась и подошла к окну — посмотреть, надежно ли пришвартована лодка.

— Арне, — сказала она, — лодка пришвартована ненадежно, канаты дергаются.