— Встретимся в гараже.

Он подошел к Сандре и поцеловал ее в щеку.

— Я должен идти.

Она встала, обняла его. Макс взял ее лицо в ладони, посмотрел в большие карие глаза и начал целовать. Очень не хотелось уходить.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

— Я тоже тебя люблю, — произнесла она, отвечая на поцелуй. — Пожалуйста, будь осторожен.

— Обязательно.

В восемь утра Кармин расплатился в мотеле, где провел три дня.

Рейс в Буффало был в десять сорок пять, и у него оставалось время выполнить еще одно дело, прежде чем покинуть город.

Он поехал по Шестьдесят третьей улице, затормозил у тротуара, где стояла Хуанита.

Она подошла к машине, с приклеенной к губам улыбкой, шаря глазами по улице, нет ли поблизости копов. Чтобы узнать его, ей потребовалось несколько секунд.

— Садись, — промолвил Кармин.

— Куда мы поедем?

— Садись побыстрее!

Они отъехали.

— Тебя ищут копы, — сказала Хуанита. — Твой портрет в газетах. Я видела по телевизору.

— Я тоже видел. Не похож.

— Похож, но на рисунке ты красивее, — возразила она.

Он засмеялся.

— Леденца больше нет. Это по телевизору передали?

— Нет, но я слышала, что убил его ты.

— Кто тебе сообщил?

— Одна девушка. Я решила, это вранье. Все местные считают, что это придумал сам Леденец, чтобы задурить нам головы. Он много чего придумывал.

— Леденца больше нет.

— Значит, командовать нами опять будешь ты?

— Нет, беби, настали новые времена. Ты без работы. Я везу тебя домой. Где ты живешь?

— Перестань шутить, Кармин.

— Я не шучу. Это совершенно серьезно. Но у меня нет времени тебя убеждать, так что побыстрее говори адрес.

— Я не могу уходить отсюда.

— Почему?

— Обязана зарабатывать деньги.

Надо же, сколько страху нагнал на нее толстый подонок, как промыл мозги. Хорошо, что все закончилось.

— Леденец — труп, Хуанита. Труп! Ты ему ничего не должна. На улицу больше выходить не надо. Адрес. Быстро. Пожалуйста.

Она назвала.

Через пятнадцать минут они остановились у обшарпанного оранжевого многоквартирного дома в Малой Гаване.

— Меня в конце месяца выселяют, — произнесла Хуанита. — В последнее время было не как при тебе. Леденец забирал все до последнего цента.

Кармин открыл «бардачок», протянул ей большой коричневый конверт.

— Что это?

— Посмотри!

Там лежали сто тысяч долларов. Он не поскупился.

— Это… все мне? — Дрожащей рукой Хуанита вынула пачку стодолларовых купюр.

Кармин кивнул:

— Да, тебе.

— Почему?

— Ну давай назовем это моим подарком перед отъездом.

— Ты уезжаешь? — спросила она, не отрывая глаз от денег, словно боялась, что они исчезнут.

— Да.

— Куда?

— Далеко. И никогда больше не вернусь.

Хуанита положила пачку обратно в конверт и крепко сжала.

— Почему ты это делаешь?

— Понимаешь, я никогда тебе не говорил, но… ты мне всегда нравилась, Хуанита. Очень нравилась. Наверное, потому, что ты напоминала мне одну женщину из детства, очень красивую и… добрую. Она тоже была из латиносов. — Кармин смотрел в окно, пытаясь скрыть смущение. Такого он не говорил ни одной девушке. — Ее звали Лусита. У нее были длинные черные волосы, как у тебя. Она сажала меня на колени и пела чудесные мелодичные песни. Это было самое лучшее в моей жизни.

— Лусита? — Она улыбнулась. — Может быть, тебе просто понравилось мое имя?

— Не только имя. — Кармин вспомнил, когда впервые увидел ее, танцующую на сцене. — Кто знает, вероятно, в другой жизни мы бы с тобой… — Он вздохнул.

— Кармин, у нас не будет другой жизни. — Хуанита всхлипнула, по ее щекам потекли слезы, размазывая макияж.

— Да, грустно. — Он промокнул ее щеки носовым платком и посмотрел на часы. — Я должен ехать.

Она схватила его руку.

— Поехали вместе. Ты, я, дети.

Кармин отрицательно покачал головой:

— Нет, Хуанита. Какой из меня отец? Таких, как я, в пример детям не ставят. К тому же со мной опасно связываться. Меня ищут копы и Соломон. Могу погибнуть или окажусь в тюрьме.

— Тогда с Богом, Кармин! Я тебя никогда не забуду. — Она крепко обняла его. Затем отстранилась, оставив на его щеке слезы.

— Нет, пожалуйста забудь меня. Забудь и прости за то, что я втащил тебя в это… дерьмо. Береги своих деток. Себя тоже. И покинь этот город, слышишь? Поскорее.

Кармин миновал двух копов, дежуривших у входа в здание аэропорта. Он был в дорогих темных очках «Рейбан» в золотой оправе, светло-сером костюме и фирменной рубашке с открытым воротом. Выглядел как обычный респектабельный бизнесмен. В одной руке дипломат, в другой чемодан. Закончилось совещание, летит домой.

Сегодня, в пятницу, у стойки регистрации было оживленно. Кармин осмотрел зал. Много полицейских, примерно столько же в штатском, которым не удавалось выглядеть обычными людьми. Выдавали лица.

Он предъявил билет на имя Рея Вашингтона. Сдал чемодан в багаж, оставив при себе дипломат, где лежали деньги.

Его самолет вылетал в Нью-Йорк через сорок минут.

Кармин направился к выходу на посадку.

До этого момента он совершенно не нервничал, а теперь вдруг запаниковал. Шум вокруг — музыка, объявления о прилетах и вылетах, разговоры — почему-то походил на скрежет бензопилы. Сильно застучало сердце, во рту пересохло, на лбу и висках выступил пот.

Он прибавил шаг.

При выходе на посадку два контролера проверяли билеты. Рядом стояли три копа. Внимательно осматривали каждого. Кармин вдруг вспомнил о револьвере, который положил в дипломат. «Магнум» Леденца он выбросил и купил себе короткоствольный на всякий случай.

Надо от него избавиться до выхода на посадку. Ведь там у них металлодетекторы.

Кармин жалел, что не поехал на машине.

«Почему я не сделал так просто? Нужно было сразу сваливать после заварухи. О чем я думал? Что через три дня все успокоится? Зачем лететь этим чертовым самолетом? Я же не собирался покидать страну. Почему, черт возьми, я всегда такой умный только после того, как совершу какую-нибудь глупость?»