Записи сообщают, что в 861 году они пытались вернуться в Атлантический океан через Гибралтарский пролив, однако на этот раз их перехватил большой мусульманский флот. Две трети кораблей викингов были уничтожены, но остальные — предположительно, под командованием Бьёрна — преодолели блокаду и с боем прорвались в открытое море. Наконец, в 862 году они вернулись на Луару, перед этим дополнительно совершив один набег на севере Иберийского полуострова. Согласно еще одному позднему тексту, их корабли были так нагружены добычей и рабами, что борта едва виднелись над водой. Судя по всему, некоторым викингам, пережившим этот поход, удалось даже привезти с собой пленников, захваченных во время первых набегов на Северную Африку: ирландский летописец Дуальд Мак-Фирбис отмечает, что «после этого норманны привезли с собой в Ирландию множество пленных мавров… эти темные люди давно были в Ирландии».

После набега Хастейна и Бьёрна викинги до середины X века проявляли на Иберийском полуострове минимальную активность. В это время новые атаки были нацелены на христианские королевства на севере Испании. Основной удар приняла на себя Галисия, пережившая три крупных нападения викингов в 951, 965 и 966 годах. Хотя очевидно, что викинги далеко не всегда побеждали и добивались успеха, в 968 году разбойный флот основал базу на реке Улла, недалеко от Сантьяго-де-Компостелы, и следующие три года грабил галисийские земли. Неизвестно, собирались ли викинги в конце концов основать и здесь постоянное поселение, но их методы выглядят очень узнаваемо — точно такие же с большим успехом были применены в свое время на реках Луара, Сена и Сомма. Еще несколько набегов произошло в начале 970-х годов, после чего наступило затишье до XI века.

На сегодняшний день имеется крайне мало следов как мирных, так и вооруженных контактов викингов с народами Иберийского полуострова. Встречи скандинавских мореходов с христианским и исламским населением региона почти наверняка происходили чаще, чем можно предположить по источникам того времени. Однако нам известно только об одной попытке направить посольство из халифата Омейядов ко двору не названного по имени скандинавского короля, и, кроме этого, в Музее королевской коллегиальной церкви Св. Исидора в Леоне хранится единственная шкатулка из оленьего рога, датируемая концом X века, — возможно, подарок от скандинавской королевской семьи. Никаких следов добычи, захваченной в Иберии Хастейном и Бьёрном или любыми другими разбойными флотилиями, на территории Скандинавии или ее заморских колоний обнаружено не было. Возможно, неудачи южных набегов одних викингов отбивали у всех остальных желание создавать в этих местах постоянные базы, благодаря которым Иберийский полуостров мог оказаться включенным в обширные сети торговли и обмена, раскинутые викингами в других местах. Но также не исключено, что присутствие викингов пока еще просто не идентифицировано по археологическим данным. Даже если набеги на Иберийском полуострове были не такими масштабными, как во Франции, трудно поверить, что они не оставили совсем никаких следов. Совершенно очевидно, что этот вопрос требует дальнейших исследований, если мы хотим лучше представить, что происходило в этом периферийном, но тем не менее важном уголке мира викингов.

И наконец, подводя итог южным приключениям викингов, нельзя не упомянуть еще одну прекрасную находку. Она настолько неожиданная, что может показаться почти неправдоподобной, но вместе с тем она наглядно показывает, чего могут достичь объединенные силы науки и археологии. В контексте миграций населения биологи изучают, в числе прочего, картину перемещения разных видов животных. Другими словами, даже если ученым не удается найти следы людей, они могут обнаружить следы сопровождавших их одомашненных животных и паразитов. В некоторых случаях эти следы, обнаруженные в определенном месте и в определенное время, помогают восстановить более масштабную картину событий. Одно из таких исследований выявило наличие в разных областях Европы обыкновенных домовых мышей, в частности, вида, чья генетическая сигнатура однозначно связана с Данией. Кости таких мышей, относящиеся к X или XI веку, — а в этот период они могли появиться только в тех местах, куда заходили викинги, — обнаружены на Мадейре. В письменных источниках нет никаких данных о присутствии викингов в этом регионе, но краткая стоянка датского корабля — единственное подходящее объяснение этой находки, и вполне обоснованное с географической точки зрения. Учитывая, какое значение в культуре викингов придавали памяти, наследию и видимым достижениям, выглядит особенно ироничным, что единственным сохранившимся признаком пребывания викингов на Мадейре оказалась мышь.

Еще одна важная арена действий ранней диаспоры викингов возникла в Атлантике, где скандинавы открыли и начали заселять Фарерские острова, а затем Исландию. В следующие столетия Северная Атлантика стала одной из основных зон активности скандинавов: там было создано устойчивое содружество в Исландии, заселена Гренландия и, кроме того, состоялась первая высадка европейцев на берега Северной Америки. Короче говоря, пока одни викинги продолжали опустошать Британские острова и континентальную Европу, другие создавали совсем другую эпоху викингов в северных пределах Атлантического океана.

По данным письменных источников, расселение скандинавов в Исландии — так называемое landnám, или освоение земель, — началось где-то около 870 года. Вероятно, первыми здесь осели изгнанники, отказавшиеся жить под властью норвежского короля Харальда Прекрасноволосого, самого успешного из морских конунгов западного побережья. До недавнего времени эту гипотезу подтверждала уникальная для Исландии эпохи викингов разновидность научного анализа: горизонтальные отложения вулканической тефры, наслаивающиеся в результате частых извержений на острове, поддаются точной датировке, что может очень пригодиться, если в них скрываются те или иные археологические остатки. Долгое время признаки заселения этой местности находили в слоях тефры, выпавших позднее 871 года, плюс-минус два года.

Однако ученые долгое время спорили о существовании в Исландии общин ирландских монахов, обосновавшихся там еще до прибытия скандинавских поселенцев. Это предположение основано на трудах жившего в начале IX века священника по имени Дикуил, который в своем сочинении Liber de Mensura Orbis Terrae писал, что острова Северной Атлантики уже более ста лет заселены монахами — papar, или «отцами», — которые отправились на север в поисках уединенной жизни. Написанная в XII веке «Книга об исландцах» рассказывает похожую историю, хотя не исключено наличие в ней элемента христианского ревизионизма — прошлое присутствие монахов как бы освящало эту землю. Возможно, средневековые писатели пытались представить Исландию как изначально христианскую землю, где новая вера, оставаясь скрытой до поры, ожидала, когда переселенцы заново откроют ее для себя. Эта версия полностью отрицает возможность конфликтов между монахами и языческими предками поздних скандинавов-христиан, поскольку, согласно ей, монахи ушли с острова еще до прибытия поселенцев, что дало последним удобную возможность начать собственное путешествие к Богу с чистого листа.

Хотя сведения, приведенные у Дикуила и в «Книге об исландцах», пока не нашли достоверного археологического подтверждения, после многолетних споров появились ясные и не вызывающие сомнений признаки выращивания зерновых культур на Фарерских островах до прихода викингов. В обгоревшем торфе под ветровыми отложениями на стоянке на острове Сандой найдены сохранившиеся обугленные зерна ячменя. Датируемые IV–VI веками, эти злаки, по-видимому, служили основной пищей небольшой общины, что, безусловно, согласуется с гипотезой о присутствии на островах ирландских монахов. В настоящее время также есть некоторые основания предполагать, что и скандинавы пришли в Исландию раньше, чем было принято думать. Недавние раскопки во фьорде Стёдварфьордюр на восточном побережье острова, расположенном ближе всего к Британским островам и Скандинавии, принесли захватывающее открытие: следы, по-видимому, скандинавского длинного дома, датированного с помощью радиоуглеродного анализа примерно IX веком. Однако неясно, жил ли кто-то в этой постройке постоянно, или ею сезонно пользовались группы, выходившие в рыболовные или китобойные экспедиции.