Христос — это не разведчик, который с небес прилетел и улетел, а здесь ничего не изменилось. Христос — не проповедник, который пришел рассказать нам несколько притчей, а затем снова уйти. Христос — Спаситель. Он ищет нас, чтобы спасти, защитить, и то спасение, которое Он нам несет, проходит через Его Жертвенный Крест.

…В мае 2006 г. в Бухаре в потоке людей я приметил мальчика лет 15. Явно русского. И явно местного жителя. Дни были майские, то есть весенне-пасхальные. Поэтому, когда мы поравнялись, я не смог удержаться и сказал: «Братишка, Христос воскресе!» Парень опешил и ответил: «И вам того же!» Более христианского пожелания я в жизни не слышал…

ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТА

И тут нельзя не заметить еще одно фундаментальное отличие Православия от язычества. Самая сердцевина всех языческих религий — это философия культа: какую жертву какому богу когда кто и как должен приносить — вот основные вопросы языческой религиозной жизни.

В Индии и в Греции, в Шумере и в Африке боги обоняют дым жертв и питаются им[580]. Но христианство говорит не о том, какую жертву мы должны приносить Богу, а о том, какую Жертву Бог принес нам: Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3, 16). Жертва Христа показывает, «как высоко ценит Бог человека» (Августин. О Граде Божием 7, 31), но эта цена не корыстна: «Соединение с Ним составляет благо для нас, а не для Него» (О Граде Божием. 10, 17).

И если Бог такую жертву приносит нам, если такие дары Он нам дает — значит именно это и ничто менее ценное не было достаточно для нашего исцеления. Я исхожу из того, что Бог — не сумасшедший. Он соразмеряет Свои действия, Свои средства с теми целями, к которым Он нас ведет. Средства лечения Он избирает соотносимые с характером и масштабом нашего заболевания. А значит, в том, что Христос дал нам, нет ничего ни излишнего, ни заменимого чем-то иным.

Христианин — это тот, кто разрешает Христу лечить себя. А это означает открыть себя для всех тех Даров, что Христос пожертвовал нам, отдал нам. И мы должны принять всего Христа, а не Его частичку. Представьте, что врач мне говорит: «Вы переутомились, и оттого у вас повылезали всякие болячки. Поэтому я вам прописываю: 1) раньше 10 утра не просыпаться; 2) с утра выпивать стаканчик апельсинового сока. Ну а третье, четвертое и пятое состоят в том, что Вам нужно будет сделать уколы сюда, сюда и вот сюда». Я же в ответ канючу: «Ой, доктор, а нельзя ли лечить меня как-то попроще? Первый и второй пункты меня совершенно устраивают, а вот насчет третьего, четвертого и пятого вы погорячились. Давайте без них обойдемся!»

Вот если я буду так вести себя со своим врачом, то шансы на мое выздоровление будут мизерными. Но ведь именно так мы ведем себя по отношению ко Христу! Мы начинаем цензурировать Христа: «Вот это средневековая заповедь, это устаревшее предписание, а вот это и просто неисполнимое… И здесь надо пошире потолковать, и тут слишком узкая концепция»…

И тогда в итоге мы остаемся самими собой, мы не перерастаем границ человечности, границ тварности. Потому что призвание человека выражено свт. Василием Великим в очень страшных словах: человек — это животное, которое получило повеление стать богом[581]. Это страшные слова. Они страшны потому, что показывают, на какую высоту мы должны взойти. И кто не взойдет на нее — тот рухнет. Просто потому, что жизнь (вечная жизнь) есть только наверху. Оттого, по слову Сент-Экзюпери, «у Бога нет отпусков. Он не помилует тебя от становления. Ты захотел быть? Бытие — это Бог. Он вернет тебя в Свою житницу только после того, как ты мало-помалу осуществишься, после того, как твои труды обозначат тебя. Ибо человек, как ты мог заметить, рождается очень медленно»[582].

Сами мы не можем совершить столь головокружительное восхождение — от времени в Вечность. Но есть надежда на помощь. «Иисус Христос в силу Своей обильной любви сделал с Собой то, чем мы являемся, чтобы из нас сделать то, чем он является» (св. Ириней Лионский. Против ересей. 5, Введение). Как мы это можем сделать? Надо принять все те Дары, которые принес Христос. Это и дар божественности, и дар человечности, соединенных воедино и нераздельно.

И посему Христовы Дары мы износим из алтаря к людям с призывом: «Приступите! Здесь Тело Христово и Дух Христов, и они вместе. Причаститесь от них, чтобы всецелый Христос был в вас!» И на нашей Литургии мы сначала проповедью Евангелия исправляем наш ум, затем мы молимся к Духу Святому, чтобы Он сошел и освятил наши сердца, и, наконец, причащаемся Тела Христова, чтобы Господь прошел во все уды, во все составы, во все части наши, чтобы мы всецело были охристовлены. И только в этом случае мы и будем настоящими христианами. Там же, где нет этой литургической полноты христианства, там слова о Христе, но не христианство.

ГЛАВНОЕ РАЗЛИЧИЕ ПРАВОСЛАВИЯ И ПРОТЕСТАНТИЗМА

Вот из-за этого и ведет Православие полемику с протестантизмом. Ведь для того, чтобы впустить в свою жизнь все те Дары, которые Христос дал нам, надо знать о наличии этих Даров. Представьте, что у меня оказался американский дядюшка. И вот он составил завещание, в котором указал, что он передает мне все… Вот только подробный перечень того, что означает это «все», он не успел составить. Если это завещание будет исполнено — оно обогатит меня. Но это завещание может поджидать еще немало приключений. Во-первых, почтовое извещение о том, что мне надлежит явиться в юридическую контору для оформления моих прав на наследство, могут украсть или поджечь хулиганы из соседнего подъезда. Во-вторых, посредник, который должен был выполнить волю дядюшки, может оказаться малопорядочным человеком. Он может так перекроить и переинтерпретировать дядюшкино завещание, что на мою долю достанется разве что старая, стертая и погнутая столовая ложка, а о дядюшкиных доме и банковском счете я даже ничего и не узнаю, а потому и не буду их требовать.

Вот так происходит и в протестантской проповеди. Протестанты умаляют Христово наследие, вверяемое людям. Книгу о Христе они нам дают, но Самого Христа, Его Кровь