Затем Джордж суммировал всю собранную на тот момент информацию: Нельсон, Рикардо, Тиу, «Бичкрафт»; даты и вытекающие из них выводы; зарегистрированная в Швейцарии авиакомпания, у которой, как теперь выяснилось, нет никакого офиса и других самолетов. По словам Смайли, он предпочел бы подождать, пока не удастся с уверенностью установить личность Нельсона, но каждая операция – это компромисс между желаемым и возможным, а в данном случае, отчасти благодаря стараниям Кузенов, время у них уже на исходе.

Во время разговора Джордж ни разу не упомянул о девушке и ни разу не взглянул на Сэма Коллинза. Затем он перешел к тому, что скромно назвал следующей фазой.

– Сейчас главное – положить конец топтанию на месте. Бывают операции, которые проходят успешнее, если события развиваются естественным ходом. И бывают другие – они мало что дают, пока не получат решающий импульс, подталкивающий развитие событий. «Дело Дельфина» относится ковторой категории. – Смайли сердито нахмурился, прищурился, потом снял очки и, к тайному восторгу всех присутствующих, машинально протер стекла широким концом галстука, подтвердив старинную легенду о нем. – Я предлагаю совершить разворот на сто восемьдесят градусов и дать операции этот импульс. Иными словами, продемонстрировать Ко, что мы проявляем живейший интерес к его делам.

Как всегда, первой приличествующую случаю почтительную тишину нарушила Конни. Она заулыбалась. Эта улыбка говорила о том, что она лучше других поняла замысел Смайли.

– Он хочет выкурить его, – восторженно прошептала она, обращаясь сразу ко всем, – Точно так же, как Билла. Умная ищейка! Хочешь поджечь вход в нору – так, дорогой? – и посмотреть, куда он побежит. О Джордж, ты просто умница, ты самый замечательный из всех моих мальчиков, это я торжественно заявляю!

В телеграмме Кро для описания плана было использовано другое метафорическое выражение. Оперативным агентам оно больше нравится: говорилось о том, что нужно потрясти дерево Ко. Из всего остального текста телеграммы было совершенно ясно, что несмотря на то, что это чревато значительной опасностью, для этой цели Смайли собирается использовать мощную фигуру и сильные руки Джерри Уэстерби.

В качестве примечания можно добавить, что через пару дней после совещания исчез Сэм Коллинз. Все были чрезвычайно довольны. Он перестал приходить на работу, Смайли о нем не упоминал. Когда Гиллем украдкой проскользнул осмотреть его кабинет, он не заметил никаких личных вещей Сэма, кроме пары нераспечатанных карточных колод и безвкусно оформленных сувенирных спичек с рекламой какого-то ночного клуба в Вэст-Энде. Когда же Питер попытался расспросить «домоправителей», они были до удивления разговорчивы. По их словам, Сэм запросил приличное выходное пособие и обещание вернуться к вопросу о его праве на получение пенсии. И что нечего было особенно хвастаться. Надежды, которые на него возлагали, лопнули – и теперь-то уж он здесь больше не появится. И скатертью дорожка.

И все же Гиллем не мог избавиться от какого-то странного беспокойства при мысли о Сэме. На протяжении нескольких следующих недель он неоднократно говорил о нем с Молли. Причиной этого беспокойства было не только то, что он случайно встретился с ним у кабинета Лейкона. Питеру не давало покоя одно обстоятельство, связанное с письмами, которыми обменялись Смайли и Мартелло, подтверждая свою устную договоренность. Смайли не хотелось, чтобы Кузены присылали за письмом, – это означало бы появление на площади Кембридж-серкус шикарного, привлекающего внимание лимузина, да не простого, а в сопровождении мотоциклиста. Поэтому Гиллему было приказано взять Фона для сопровождения и самому доставить письмо к Кузенам, на Гроувенор-сквер. Но получилось так, что в тот день Гиллем был завален работой, а С э м, как обычно, бездельничал. Поэтому когда Сэм вызвался вместо него отнести письмо, Гиллем согласился, о чем потом горько пожалел. Это чувство до сих пор не давало ему покоя.

Потому что вместо того, чтобы передать письмо Джорджа Мэрфи или его безликому коллеге, как сказал Фон, Сэм настоял на том, чтобы его провели к самому Мартелло. И провел больше часа наедине с ним.

Стар-Хайтс – самый современный и высокий жилой Дом в Мидлевелзе. Он выстроен в форме круга и ночью выглядит как огромный светящийся карандаш, впившийся в темные мягкие очертания Пика. К нему ведет извилистая дорога, но пешеходу доступна лишь узенькая ленточка шириной в пятнадцать сантиметров между шоссе и скалой. В Стар-Хайтс пешеходы не в почете.

Начинался вечер. Час пик для светского общества. Джерри осторожно пробирался по обочине этого самого тротуара. Мимо, едва не задевая его, проносились «мерседесы» и «роллс-ройсы», боясь опоздать за кем-то заехать, кого-то куда-то отвезти. В руках Джерри держал упакованный в бумагу букет орхидей: побольше, чем букетик, что Кро преподнес Феббе Уэйфарер, но поменьше охапки, которую Дрейк Ко оставил на могиле малыша Нельсона. Эти орхидеи никому не предназначались. «Когда дорастешь до моего уровня, приятель, начнешь понимать, что для всего, что ты делаешь, нужно иметь уйму веских причин».

Джерри был настороже, но испытывал облегчение – долгое томительное ожидание наконец окончилось.

«Вам, ваша светлость, предстоит просто вышибить дверь ногой. – Инструктаж Кро вчера несколько затянулся. – Растолкай всех, вломись, начинай работать локтями и не останавливайся, пока не окажешься снаружи – с другой стороны».

«Хотя бы одной ногой», – подумал Уэстерби.

Вход в вестибюль прикрывал увешанный лентами козырек. В воздухе, словно предвосхищая задачу Джерри, стоял аромат женских духов. «Не забудь, здание принадлежит Ko» – на прощание кисло добавил Кро. Внутренняя отделка вестибюля была еще не закончена, вокруг почтовых ящиков не хватало мраморных плит. Изящная рыба из стекловолокна должна была извергать воду в фонтан с мозаичным полом, но трубы не подключили, и пока в бассейне грудой лежали мешки с цементом. На стеклянной кабинке лифта красовалась надпись «Прием гостей», внутри сидел портье-китаец. Когда Джерри вошел, он читал, но потом оторвался от книги и оценивающе всмотрелся, не зная, окликнуть или пропустить. Букет орхидей отчасти убедил китайца в благих намерениях Уэстерби. На горизонте появилась пара американских матрон в полной боевой раскраске. Они подошли к стойке и остановились рядом с Джерри.

– Какие чудные цветы! – защебетали они, теребя обертку.

– Да, букет что надо. Возьмите, Дарю! Берите, берите! – Он протянул им половину. – Прелестным женщинам никак нельзя без цветов. Женщина без цветов – все равно что неодетая женщина.

Все засмеялись. Мужчины Туманного Альбиона – народ особенный. Портье снова уткнулся в книгу, Джерри был допущен. Подошел лифт. По вестибюлю зашелестела толпа дипломатов, бизнесменов и их чопорных супруг, увешанных драгоценностями. Джерри пропустил американских матрон вперед. Дым дорогих сигар смешивался с ароматом духов, граммофон с заезженной пластинкой мурлыкал забытые мелодии. Матроны нажали кнопку двенадцатого этажа.