…1 октября 1944 г. «С-13» вместе с «Л-3», «Лембит» и «Д-2» вышла из Кронштадта для перебазирования в Хельсинки (в сентябре 1944 г. Финляндия вышла из войны, и по мирному договору правительство ее предоставило для базирования советским лодкам некоторые базы).

3 октября — выход на очередное боевое патрулирование. Через несколько суток в районе маяка Хел (в Данцигском заливе) обнаружен крупный транспорт, идущий с большой скоростью. Неудачная торпедная атака. Решение командира: потопить транспорт артогнем. Транспорт начал огрызаться: открыла огонь 4-ствольная зенитная установка. Несколько точных выстрелов из 45-мм орудия, и транспорт, окутанный дымом и пламенем, застопорил ход. Еще несколько залпов («для верности»): транспорт «Зигфрид» водоизмещением 5 тыс. тонн ушел на дно.

По результатам похода командир лодки и несколько офицеров получили ордена Красного Знамени, другие члены экипажа — ордена Красной Звезды и медали.

… Несколько строк об атаке «Генерала фон Штойбена». Как выше сказано, этот военный транспорт имел на борту 3600 человек. Это были танкисты танковой дивизии, которые перебрасывались для защиты Берлина. После торпедной атаки «С-13» спасти немцам удалось лишь 300 человек из числа экипажа и пассажиров.

Встреча «С-13» со «Штойбеном» произошла 9 февраля 1945 г. (после того, как лодка потопила «Густлоф», «зализала раны», лежа несколько часов на песчаном грунте у о. Гогланд, и снова вот уже шестые сутки вела патрулирование). Обнаружение из-за сильно ограниченной видимости произошло на очень короткой дистанции и внезапно. «Штойбен» шел в охранении 6 (!) новейших эсминцев типа «Карл Гастер» с большой скоростью. Разошлись на контркурсах, атака состояться не могла.

Командир принимает решение снова начать погоню в надводном положении, используя форсированный режим работы дизелей. Инженер-механик Коваленко, снова с большой тревогой и надеждой на своих «коломенцев» (дизели изготовлены на заводе в Коломне), дает команду дизелистам дать самые полные обороты.

Так как накануне из штаба флота было получено радио, что в таком-то районе обнаружен конвой в составе крейсера типа «Эмдэм» в эскорте нескольких эсминцев, то у командира «С-13» не было никакого сомнения, что встретился именно с этим конвоем. Судя по высоким топовым огням на мачтах главной цели, это был именно крейсер. Кроме топовых огней, никаких других ни на кораблях охранения, ни на охраняемой цели не было. Сплошная темень при неблагоприятных гидрометеорологических условиях. На расстоянии 25 — 30 кабельтовых еле-еле просматриваются силуэты групповой цели.

Дав ход 19 узлов, сблизившись на расстояние 12 кабельтовых, «С-13» пошла на обгон, чтобы занять позицию для стрельбы. Снова «коломенцы» молотят на пределе возможностей: пеленг на цель, докладываемый через каждые 2 минуты штурманом, начинает меняться на корму. Конвой шел с постоянной скоростью 16 узлов. Лодка начала обгонять конвой.

Приведя цель на курсовой угол 150 левого борта, лодка застопорила дизеля и начала движение под электромоторами, перейдя из надводного в позиционное положение. С дистанции 16 кабельтовых двухторпедный залп из кормовых торпедных аппаратов. Все, находящиеся на мостике (командир, помощник командира, штурман, сигнальщик и комендор) увидели взметнувшиеся один за другим 2 высоких султана воды в носовой и средней части цели. Через несколько секунд до лодки дошел звук 2 мощных взрывов, а потом еще одного, в несколько раз большего по мощности (сдетонировал боезапас). Все, находившиеся на мостике, отмечают, что сила взрыва была такова, что вставший огненный столб осветил пролетавшие над конвоем низкие тучи. Через мгновение — последний, четвертый взрыв, уже подводный (взорвалась котельная установка на погружающейся цели).

На кораблях охранения поднялась паника: вспыхнули прожектора, началась беспорядочная стрельба из орудий. Часть кораблей застопорила ход и начала спасательную операцию.

Убедившись, что в темной части горизонта лодка не замечена, командир приказал продуть главный балласт и дать полный ход дизелями. Через два часа хода на рассвете, выбрав по карте грунт с песчаным дном и подходящую глубину, в стороне от трассы возможного движения судов, легли на дно. Начали приводить в порядок и проверять приборы и механизмы. Для всех, кроме вахты, поступила команда — отдыхать…

Прошло время, настал час Победы. Вспоминая об атаке «Штойбена», А. И. Маринеско неоднократно возвращался к мысли, что его смущает один вопрос: почему «Штойбен» имел такое мощное охранение? Один транспорт и 6 новейших эсминцев. Ведь даже «Густлоф» с особенно ценным «грузом» Деница имел меньшее охранение. Видимо, кроме личного состава разгромленных танковых частей, было еще что-то, более ценное.

Заканчивая разговор об А. И. Маринеско, считаю нужным отметить одну, редко упоминаемую деталь. Из всех тринадцати балтийских «эсок» только одна-единственная с «несчастливым» номером оказалась счастливой. Другие 12 погибли. 10 из них погибли при ведении боевых действий во время Великой Отечественной войны (5 подорвались на минах). Одна лодка была взорвана своим экипажем в Либаве в начале войны. Когда лодка находилась в ремонте и стояла в доке, поступил приказ Верховного командования об оставлении ВМБ. Лодка была выведена из дока судоремонтного завода Томсаре и взорвана. Одна лодка подорвалась на мине и затонула в Аландском море у о. Маркет в январе 1940 г. (во время Финской войны).

На Северном флоте погибли две «эски», на Черноморском — одна. Некоторые ветераны-подводники, в том числе и кое-кто из тех, кто сам участвовал в боевых действиях, говорят: «Везло Александру Ивановичу». Везло-то везло, конечно. Но если вспомнить, что во время всех его командирских походов по его лодке было выпущено около 20 торпед вражеских лодок и от всех он уклонился, то просто «везением» это не объяснишь.

Конечно, громадная заслуга «гениального» гидроакустика с «моцартовским» слухом. Но и мгновенная реакция, молниеносная оценка обстановки (взаимное расположение лодок, глубина, скорость, боезапас, гидрология, глубина места, возможность наличия донных мин, тактико-технические характеристики лодки и оружия возможного противника, уровень мастерства своего экипажа и т.п. и т.д.), быстрое принятие решения, четкая команда, поданная спокойным, твердым голосом, внимательный контроль за исполнением команды и ежесекундным изменением обстановки — вот залог успешности боевых действий при уклонении от торпед. И, конечно, — выдержка, отвага, уверенность в себе и своем экипаже.

Надо сказать, что в последние месяцы войны Балтика была буквально нашпигована немецкими подводными лодками. Все, что оставалось в Данциге и Пиллау, в преддверии вторжения советских войск, загрузившись топливом и оружием, вышло в море. К тому же в Балтику вошли несколько лодок, снятых с других театров военных действий. Но мелководная Балтика с рифами, отмелями, с немецкими, английскими и советскими минами, оказалась немецким подводным асам не по зубам. Никаких реальных результатов они не достигли. Ни к чему не привела их охота за нашими подводными лодками.

Нельзя не упомянуть о том, что в последнем походе «С-13» под крылом обеспечивающего бездарного контр-адмирала, крайне амбициозного, рвущегося к перископу при каждой возможной атаке и, несмотря на приказание командира лодки при каждом таком случае делать запись в вахтенный журнал о том, что в командование лодкой вступил командующий подводными силами, продолжавший упускать из-под носа одну цель за другой, А. И. Маринеско несколько раз спасал лодку и экипаж от вражеских торпед.