— И ты не пытался добиваться этой женщины?

— Пытался, но без толку. У меня ничего не получается. Все мои попытки заканчиваются ничем. Я был ей другом, братом, телохранителем, любовником, но она любит другого. Она несчастна без него. А я… я всего лишь хочу, чтобы она была счастлива.

— С другим?

— Этот другой — мой сводный брат. Он лучше меня. Моложе. Умнее. Благороднее. Он никогда никого не убивал, а я участвовал в карательных акциях, подавляя восстания в колониях. Я подрабатывал наемным убийцей, был бретером, уничтожая неугодных личностей по приказу Тайной канцелярии, залезал в постель к знатным дамам только для того, чтобы выведать у них секреты их мужей, водил дружбу с преступниками всех рас… почти всех рас, — уточнил он потому, что официально шезрулы никогда не нарушали законов. — Да мало ли… какой смысл рассказывать все это? В общем, я весь в грязи и дерьме, а мой сводный брат чист, аки божий посланник. И Агни его любит, а меня только терпит. Я приношу ей одни несчастья.

Женщина-шезрул молчала, сидя неподвижно, склонив голову на грудь. Из широких рукавов высовывались только кончики ее пальцев с длинными, ярко накрашенными ногтями.

— Конечно, я понимаю, — помолчав, продолжил Ариэл, — что вот это тело — не слишком приятное вместилище для его души, но другого под рукой нет. Думаю, она оценит хотя бы это…

— Уступаешь без борьбы? Сдаешься? — прошелестел голос.

— Сдаюсь. Я устал. Я не могу сражаться с призраками. Сколько можно бороться?

— Столько, сколько нужно.

— Но не для меня. Я сыт по горло. Вы мне поможете? Учтите, если откажете вы, я найду другого… специалиста. Тайная канцелярия располагает сведениями практически обо всех магах и заклинателях столицы и кое о ком в провинции. Шезрулов, правда, среди них мало, но они есть. И я не остановлюсь, пока не отыщу того, кто может мне помочь!

— И этот человек говорит, что устал от борьбы, — обращаясь непонятно к кому, воскликнула пророчица. — Будущее свое узнать не желаешь?

— Нет.

— Бесплатно.

— Нет.

— Твое право. Даю шанс одуматься. — Мадама Ноа выпрямилась резко и плавно. — Если не передумаешь, завтра в полдень. Приходите вдвоем. Одна минута опоздания — и никто никому помогать не станет. А все шезрулы будут предупреждены.

Ариэл тоже встал:

— Сколько я буду должен?

— Все после обряда. Иди.

Поклонившись, он направился к выходу. Девушка-помощница ждала за дверью, молча выпроводила его на крыльцо.

Не теряя времени, Ариэл направился в здание, занимаемое Тайной канцелярией. Оно находилось неподалеку, и далеко не все в городе знали, что это никакой не доходный дом купца Молычана, как было сказано на воротах. Первый этаж занимали лавчонки, где работали «свои люди» и куда заходили агенты, чтобы передать ценную информацию.

Ариэл спокойно прошел через двор и поднялся на второй этаж к своему начальнику. Тот уже сам шел ему навстречу:

— Капитан! Наслышан о вашем деле, наслышан! Поздравляю с повышением. Какими судьбами?

— Я пришел, чтобы подать прошение об отставке, — сказал Ариэл.

— Отставка? Опять? Но почему? На вашем месте я бы…

— На моем месте вы бы поступили точно так же. Это дело касалось смерти моего сводного брата…

— Вот оно что? И вы твердо так решили?

— Да.

— И когда?

— С завтрашнего дня. И вам меня не отговорить!

Начальник пожат плечами. В конце концов, каждый сам выбирает свой путь. Они вместе прошли в кабинет, где Ариэл быстро написал прошение.

— А за подписью приходите завтра, — сказал начальник. — Впрочем, надеюсь, что вы еще одумаетесь.

— Нет. — Ариэл еще раз перечитал написанное. — Уже нет.

Тем более что завтра его уже перестанет что-либо волновать. Уходя из занимаемого Тайной канцелярией здания, он не обернулся.

Ноги сами принесли его к этому особняку. Несколько минут Ариэл стоял, глядя сквозь ажурную решетку ворот на подъездную аллею и роскошное крыльцо, а потом решительно шагнул в калитку. Поднялся по высоким мраморным ступеням, кивнул лакею, велев доложить о себе: «Если госпожа герцогиня захочет меня принять…» Если она занята, или в отъезде, или просто у нее гости, или болит голова — словом, мало ли какие причины у леди Ларисы Ольторн отказать неурочному визитеру, — он просто развернется и уйдет. Как бы то ни было, но он должен был нанести этот визит и поставить точку. И так слишком долго откладывал. И даже сейчас, прохаживаясь туда-сюда по светлому вестибюлю, он колебался. С одной стороны, он столько лет жил без этого, и жил неплохо, а с другой — его жизнь подошла к самому краю. И будет глупо принимать последнее решение, не попытавшись отдать еще и этот долг.

Шаги лакея эхом отдавались под потолком.

— Ее сиятельство примет вас в малой золотой гостиной.

— Благодарю.

Пришлось сделать усилие, чтобы сдвинуться с места. Не так он представлял себе эту встречу. Он, если честно, вообще ее никак не представлял, полагая, что не стоит зря тревожить прошлое. Но сейчас, когда он вот-вот сам станет прошлым, всего лишь воспоминанием, эта последняя точка должна быть поставлена, и самая первая тайна его жизни перестанет существовать. Лакей шагал впереди, важный и равнодушный, а он следовал за ним по пятам. Он шел к женщине, которая много лет назад сыграла в его судьбе решающую роль. Шел, чтобы увидеть ее в последний раз. Шел — и колебался, стоило ли приходить. Он — взрослый мужчина, ему двадцать восемь лет. У него за плечами армия, карательные акции среди восставших аборигенов, служба в Тайной канцелярии, близкое знакомство с городскими низами и преступниками всех мастей и рас. Что может дать ему блистательная герцогиня, жена императорского посланника? Только то, что мать может дать сыну. Но она уже сделала этот подарок. Так какой смысл? И все же он пришел. Не мог не прийти.

Лариса Ольторн была одна, если не считать пожилой дамы-компаньонки, которая тут же поднялась со своего места и, присев в почтительном реверансе, поспешила удалиться.

— Добрый день, господин Боуди. — Герцогиня обмахивалась веером, играя им небрежной рукой. Немного знакомый со знаками, которые обычно подавались с его помощью, Ариэл не находил ни одного знакомого сигнала. — Я очень рада вас видеть! Право слово, я уж подумала, что вы на меня обиделись за тот случай с девушкой…

— Сударыня, — он склонился над протянутой рукой, поцеловал ее с особенным чувством, — вы так прекрасны, что на вас совершенно невозможно сердиться! Ни дня, ни часа, ни минуты!

— Но вы должны меня понять, — продолжала ее сиятельство, указав гостю на соседнее кресло и позвонив в колокольчик. — Я не ожидала встретить особу столь юную. Вы рекомендовали мне эту женщину как здравомыслящую, серьезную и… вдову. Что она вдова, было заметно, но вот серьезность и здравомыслие?