ветви. Очевидно, любопытство их было возбуждено появлением таких странных существ, как мы, в нераздельно принадлежавшей им области. Но если птицы впервые видели людей, нам нечего было опасаться встречи с себе подобными.

Как это ни странно, из всех живых существ мы меньше всего желали встретиться с человеком. Ведь мы отлично знали, что здесь могут появиться только краснокожие, то есть беспощадные враги.

День был на исходе. Мы решили прекратить всякие хлопоты и отдохнуть. Путешествие с фургоном по руслу пересохшего ручья чрезвычайно нас утомило: все время приходилось отваливать камни и даже расчищать дорогу в зарослях топором. Но теперь все трудности были преодолены, и мы себя почувствовали комфортабельно, как дома. Куджо разложил костер, а чугуны и кастрюли подвесил над огнем.

Сооружение его состояло из двух крючковатых палок, воткнутых в землю по сторонам огня, и третьей, расположенной на крючках горизонтально.

Вскоре наш походный котелок наполнился прозрачной водой, и, когда она закипела, в нее всыпали щепотку ароматного кофе. Остатки антилопы, подвешенные к огню, аппетитно подрумянились. Мария снова поставила большой ларь и покрыла его выстиранной накануне скатертью. Наши чашки и оловянные тарелки, ярко вычищенные, были расставлены в строжайшем порядке. Покончив со всеми приготовлениями, мы уселись вокруг огня в ожидании, пока поджарится дичь. Куджо подвесил окорок антилопы на длинной веревке и ловко поворачивал его во все стороны, подставляя огню, как на самом лучшем патентованном вертеле. Внезапно внимание наше привлечено было шумом, исходившим из леса, окаймлявшего долину. Шум был похож на похрустывание сухих листьев под копытами какого-то грузного зверя.

Все взгляды обратились в ту сторону. Вдруг трое больших животных появились на подступах к лужайке с явным намерением ее пересечь.

Вначале мы приняли их за оленей; у них были длинные ветвистые рога, но ростом они отличались от всех виденных нами оленей. Самый крупный зверь был величиной с лошадь, а ветвистые рога, качаясь над их головами, производили внушительное впечатление. По этим-то разветвленным и изогнутым рогам мы приняли их за оленей. И в самом деле, сходство было немаленькое. Однако почему они все-таки не похожи на рыжеватых и пегих оленей, какие водятся в английских парках и рощах при замках? Это были лоси, гигантские лоси Скалистых гор.

Выступив из чащи, они пошли все трое рядом, с гордой осанкой и непоколебимой уверенностью, которую им внушали их сила и рост, а также мощное оружие нападения и защиты – ветвистые рога, в самом деле опасные для противника.

Наконец они заметили фургон и огонь костра – предметы, до сих пор им не знакомые. Они остановились, тряхнули головой, понюхали воздух и продолжали нас рассматривать с выражением крайнего удивления.

– Сейчас они убегут, – шепнул я на ухо Куджо. – Через мгновение они поскачут во весь опор, и мы уже не достанем их из карабина.

Как только они появились, я приготовил карабин и зажал его между ног. И Генри с Франком схватили свои карабины.

– Какая жалость, мистер Ролф, – вздохнул Куджо, – подумайте, сколько в них жира!

Я уже подумывал, не лучше ли подползти к ним на четвереньках, когда, к великому нашему удивлению, вместо того чтобы обратиться в бегство или попятиться, лоси сделали несколько шагов по направлению к нам и вновь остановились, потряхивая головой и шумно потягивая воздух. Повторяю, нас всех это крайне удивило, так как лоси считаются исключительно осторожными животными. Но инстинкт заставляет их насторожиться лишь в тех случаях, когда перед ними уже знакомая опасность; зато, подобно многим родственным им животным, например антилопам и оленям, они доверчиво приближаются к совершенно незнакомой вещи.

Благодаря любопытству лосей расстояние между нами еще немного сократилось, и я уже надеялся, что они подойдут совсем близко. Вот почему я приказал спутникам не шуметь, не шевелиться.

Казалось, что фургон с его белой парусиной составляет наибольшую приманку для странных гостей; они созерцали его большими удивленными глазами. Затем еще немного приблизились, потом снова остановились; подошли еще ближе – и замерли.

Так как фургон стоял невдалеке от костра, возле которого мы сидели, то смелые и наивные животные, постепенно к нам приближаясь, иногда попадали под прикрытие фургона; но вдруг вожак выступил так соблазнительно, что его нельзя было не взять на прицел. Я нацелился, как мне казалось, в сердце и спустил курок.

– Мимо! – воскликнул я с досадой, видя, что вся тройка повернулась и с достоинством удалилась как ни в чем не бывало.

Страннее всего было то, что они не ускакали, как олени, а удалились легкой рысцой, скорость которой не уступала конскому галопу.

Собаки, которых Куджо придерживал до сих пор за шеи, были пущены им вдогонку и с громким лаем принялись их травить. Вскоре лоси и собаки скрылись из виду, но в течение некоторого времени мы еще слышали шорох сухих листьев под копытами лосей, треск кустарника и собачий лай.

Я не надеялся, что наши псы их настигнут, и отнюдь не собирался следовать за ними; но внезапно лай собак перешел в свирепое рычание, как будто у них завязалась борьба с лосями.

– Быть может, я подстрелил одного из них, и собаки его догнали. Вперед, Куджо! Бежим, посмотрим! А вы, мальчики, останьтесь с матерью и охраняйте ее…

Я выхватил карабин у Генри, так как мой был уже разряжен, пересек в сопровождении Куджо лужайку и побежал по следам, протоптанным лосями и собаками.

Проникнув в заросли, я заметил, что листья запятнаны кровью.

Мы старались бежать как можно быстрее, грудью и руками раздвигая густой кустарник. Я обогнал менее проворного негра и, направляясь к месту, откуда доносилось хриплое рычание собак, вскоре вышел на арену борьбы.

Лось, припавши на колени, оборонялся рогами, меж тем как одна из собак, валявшаяся на земле, выла от боли. Другая, еще не выбывшая из строя, пыталась атаковать зверя с тыла, но лось кружился на коленях, как волчок, и всякий раз собака встречала отпор в виде мощных направленных на нее