— Да, конечно, я не выражаю никакого несогласия, я не спорю, в конце концов, мне же не довелось произвести на свет, после семи лет беременности, огромный изумруд весом в семь тысяч тридцать пять каратов. А могла бы я, не могла бы я, к слову сказать, посмотреть на этот изумруд?

— Нет, не сейчас, сейчас он спит.

— Изумруд спит?

— Да, сейчас он спит. Уснул.

— Уснул?

— Да, вы что, не слышали, он спит, он уснул, точно так же, как любой другой…

— Что вы имеете в виду, говоря, что изумруд спит?

— То, что говорю. Он спит.

— Вы разговариваете с ним?

— Ну да, конечно, я с ним разговариваю, он же мой, я хочу сказать, я его родила, я качаю его на руках, полирую его, разговариваю с ним, не понимаю, что в этом странного?

— А он с вами разговаривает?

— Ну, я хочу сказать, ему же только месяц от роду. Ну как он может разговаривать?

— Алло!

— Да?

— Это Бешеная Молл?

— Да, это Бешеная Молл, а кто такой вы?

— Это вы приглашаете на работу человека, который будет стоять у вашей двери и вырубать любого, кто попытается войти?

— Да, я, а вы что, претендуете на это место?

— Да, пожалуй, а какая зарплата?

— Двести в неделю на всем готовом.

— Ну, это звучит вполне прилично, только скажите, леди, кто это такие, кого я должен буду вырубать, ну хоть для примера?

— Самые разные личности. Некоторых я и сама еще не знаю. Я хочу сказать, у меня есть сильное предчувствие, но не более того. Вы высокий?

— Шесть футов восемь дюймов.

— А сколько фунтов?

— Двести сорок девять.

— Ай-кью?

— Сто сорок шесть.

— Какие у вас любимые приемы?

— Я очень прилично пихаюсь. Неплохо вышибаю зубы. Умею ставить подножку. Умею валиться на противника сверху, умею выдавливать глаз. Хорошо чувствую, где находятся уши. Специалист по большим пальцам и коленным чашечкам.

— Где вы получили подготовку?

— Да так, везде. В основном в школе.

— Как вас зовут?

— Пустобрех.

— Не слишком крутое имя, не сочтите за обиду.

— Вы хотите, чтобы я его сменил? В разных местах меня звали по-разному.

— Нет, я не хочу, чтобы вы его меняли. Вполне приличное имя.

— О'кей, так вы хотите посмотреть на меня или я уже получил работу?

— Пожалуй, вы мне подойдете. Можете начинать прямо завтра.

— В какое время?

— На рассвете.

Слушайте и внимайте, о сыны умудренных, о чем взывает к вам сей безмерно драгоценный камень! Семь лет, счастья нет. Первые два проспала, продремала под четырьмя одеялами — черным, синим, коричневым, коричневым. Спала и ссала — когда я не дремала, я ссала, неиссякаемый родник. После первого года я уже знала, происходит нечто необычное, только что? Я думала: чадовищно! Извергала слюну, как бешеная собака, четыре кварты в день и больше, когда я не ссалась, я плевалась. Жрала лосиные бифштексы, лосиные бифштексы со сморчками, и трахалась с новыми мужиками — мясник, сапожник, портной, пирожник, особенно мясник, некий Костохряст, он был милашка. Глотала уйму железа, печенку и ржавчину, сошкрябанную со старых пароходов, весь семнадцатый триместр у меня хлестала кровь из носа, каждый день. Перемены настроения, как же без этого, о-хо-хо, ложные схватки на шестом и седьмом году, ощупывая брюшную стенку, я различала ребра и думала: ребра? Затем, холодной февральской ночью, развязка, в шесть шестьдесят шесть вечера, то есть в семь с минутами, позвали мисс Чеснок, чтобы принять роды, одну из наших, но не слишком знаменитую, она дала мне скополамин и чуток лебединого пота, эго решило дело, помогло мне разрешиться, она и бровью не повела, когда появился изумруд, а поцеловала его раз-другой, шлепнула раз-другой, отдала мне и отбыла в карете, запряженной золотой свиньей.

— У Вандермастера есть Ступня.

— Да.

— Ступня представляет для вас серьезную угрозу.

— Само собой.

— Он маг. Везде, куда бы он ни пошел, его сопровождает черный пес.

— Да. Тарбут. Говорят, его вскормили человеческим молоком.

— Вы не могли бы немного ввести меня в курс насчет этой Ступни? Кто ее хозяин?

— Монахи. Монахи из монастыря, расположенного то ли в Мерано, то ли рядом с Мерано. Это в Италии. Это их Ступня.

— А как же она попала в руки Вандермастера?

— Он ее украл.

— Вы не знаете, случаем, какой там орден?

— Дайте-ка подумаю, я же вроде знала. Картузианский.

— Вы не могли бы повторить по буквам?

— К-а-р-т-у-з-и-а-н-с-к-и-й. Вроде бы.

— Большое спасибо. А как же Вандермастер сумел пробраться в этот монастырь?

— У них есть специальные кельи, ну, знаете, приюты для набожных мирян и людей, которые просто хотят пожить немного в монастыре, подумать о своих грехах или получить наставление в вере.

— Вы можете описать эту Ступню? Какая она с виду?

— Да там ничего и не видно. Ступня сплошь оправлена в серебро. Она размером с обычную ступню, может, немного побольше. Обрезана чуть выше щиколотки. Пальцевая часть довольно плоская — судя по всему, у людей того времени были очень плоские пальцы ног. В целом весьма изящный предмет. Ступня покоится на довольно замысловатой подставке — три уровня, золото, маленькие фигурные ножки…

— И вы абсолютно уверены, что эта, ну, реликвия содержит внутри истинную Ступню Марии Магдалины?

— Магдалинину ступню. Да.

— И он шантажирует вас этой Ступней.

— Она много раз использовалась против колдунов и ведьм, на протяжении всей истории, убивала их и калечила…

— Он хочет завладеть изумрудом.

— Моим изумрудом. Да.

— Вы упорно скрываете его, ну, генеалогию. Кто был его отцом.

— Да какого черта. Посмотрите как-нибудь на полную луну — и вы его сами увидите. Ну да, это тот самый человек-на-Луне. Деус Лунус.

— Человек-на-Луне, ха-ха.

— Нет, я серьезно, это он и был, человек-на-Луне. Его зовут Деус Лунус, лунный бог. Деус Лунус. Он.

— То есть вы хотите, чтобы я поверила…

— Послушайте, дама, мне строго по фонарю, во что вы там верите, вы спросили меня, кто был отцом, и я вам сказала. И мне до синей лампочки, верите вы там мне или не верите.

— И вы действительно пытаетесь меня убедить…