раз дополз до Розы, сел на попу и весело рассмеялся. Я присел перед скамьёй, так, чтобы моё лицо было на уровне его лица. Он сначала удивился, а потом стал трогать моё лицо, как будто хотел убедиться, что ему не показалось.

— Юся. Юся, — медленно, как бы нараспев произнесла Мария.

— Юфя, — произнёс малыш.

— Папа. Папа. Па-па, — произнёс я, а за мной повторила Роза.

Мальчик посмотрел на Розу, на меня, на маму, снова на меня.

— Па, — произнёс он, потом его тело словно поплыло, из него стал выдвигаться туманный контур тела, но тут же спрятался обратно.

— Па-па, — произнёс ребёнок.

Я взял мальчика на руки, он не капризничал, а стал исследовать моё лицо, голову, уши.

— Мария, а что это сейчас было, в нём что, Анюта сидит?

— Майкл, мы сами не знаем. Нет, не сидит, Анюты здесь нет. И ты не сердись на неё, она готова извиниться за свой срыв. А почему у Саши есть туманный облик, мы сами не понимаем. А у Сияющего Анюта спрашивать боится.

— А то он не знает про наши выкрутасы?

— Ну, наверное, знает, только спрашивать она боится.

— А этот туманный облик, это тоже ребёнок, или уже взрослый бог?

— Что ты сказал? Какой бог? Это ребёнок, сын Святой Анюты. Такой же ребёнок, как и мой сын.

— А как к нему обращаться? У него имя есть?

— Они — это единое целое. Я вообще поражена, что ты его заметил.

— А почему назвали Сашей?

— Мне сказали, что у тебя на родине так принято, если папа Михаил Александрович, то сына принято называть Александр Михайлович. Но с именем Алекс-ан-др будет путаница в этом мире, поэтому просто Саша.

— А ты планируешь направить его в этот мир?

— Роза предвидит, что так будет правильно.

— А ты его грудью кормишь?

Женщина густо покраснела, стушевалась.

— Маша, Мария, ты чего это?

— Хава-а-ар! — восторженный вопль Розы напугал малыша, и он вцепился в меня, как в спасательный круг.

Я посмотрел на дочь и вопросительно поднял бровь, только она это абсолютно проигнорировала, а обратилась к Марии:

— Вот, я же говорила, ты для него Маша, то есть очень близкий разумный, а ты не верила!

Чувствую, что я краснею, точнее мы с Марией оба покраснели, а малыш весело засмеялся и потянулся к матери. Я передал ребёнка женщине и наконец-то посмотрел не него магическим зрением. Это было зрелище: его аура была очень яркой, чисто белого цвета, а источник уже сейчас был на уровне мага выпускника университета. Я осторожно обвёл мальчика руками, внедряя в его тело две руны: «Дубль-ауры» и «Затемнение». Первая почти полностью скрыла ауру малыша, то, что осталось на виду говорило о том, что перед нами слабый маг с предрасположенностью к целительству. Вторая руна укрыла почти непрозрачным коконом внутренний источник сына, так, что осталось лёгкое свечение с фиолетовым оттенком. В это время мальчик засмеялся и стал елозить на руках матери, как будто его щекотали.

— Что ты сделал? — на лице матери был ужас.

— Маша, не пугайся, я всего лишь скрыл от посторонних его источник и ауру. Зачем нам светить для всех, что у тебя гениальный ребёнок?

И чтобы убрать панику из её сознания:

— Ты мне так и не ответила, ты его грудью кормишь?

Если перед этим на лицо женщины накатила бледность, то сейчас она снова покраснела, и это она считается неэмоциональной личностью?

— Понимаешь, это конечно не принято, но ты далеко, а мне очень хотелось прижимать к себе кого-то близкого, — женщина потупила взгляд

— Стоп! Мария, это у вас не принято! А в моих мирах это считается великим благом для ребёнка, если мама кормит его грудью до года, или пока зубы не прорежутся. Не красней, не смущайся, гордись тем, что ты хорошая мама для своего сына.

В ответ женщина покраснела ещё больше.

— Роза, а когда можно маме Ане всё рассказать?

— Папа, а ты иди.

— Подожди! Мария, а как вообще вы там живёте, ты обеспеченная женщина? Материальных проблем нет? А как общество реагирует, что у тебя ребёнок неизвестно от кого? У тебя и у сына из-за этого не будет неприятностей? Ему безопасно в вашем мире? А то, вот Розу попросим усыновить его, и пусть он живёт в нашем мире!

— Нет! — женщина тревожно вскинулась, а я поднял ладони в примирительном жесте.

— Материальных проблем у меня нет. Меня пытались свести с одним мужчиной, но теперь он и сам не хочет, а мне это и не надо! Реагируют все по-разному, большинству это безразлично, кто-то ухмыляется, мол, нагуляла от аборигена. Но когда видели его ауру, все начинали завидовать.

— Если сейчас возникнут вопросы, скажи, что, как оказалось, это был остаточный след отцовской ауры. А потом он прошёл, и осталось то, что осталось. А на вопрос, кто папа говори, что он потомок Тура, местного полубога. Вот и был такой остаточный след. А у тебя любовь не с каким-то простым аборигеном, а ого-го с каким.

На эти мои высказывания Роза свалилась под скамейку, хохоча и зажимая живот. Сын с интересом смотрел на неё, а потом стал смеяться вместе с Розой. Я посмотрел на дочь.

— Я правильно понимаю, что Анюта сейчас подглядывает за нами?

— Ну, папа, ну, ей же тоже интересно, это ведь и её сын!

От этих слов я присел на скамью, и мои мозги полностью отключились от окружающей действительности. Если кто не понял, то я тем более не понимаю, как мой сын может быть сыном богини, которая, внимание, есть сущность энергетическая, то есть бестелесная! То, что она из любопытства считывала эмоции Марии, это ещё можно понять, но какое отношение она имеет к моему сыну?

— Мария, а наш сын может носить имя Саша ан Тур?

— У нас имена формируются по-другому. На вашей планете, пусть будет так, я не против.

— Папа, ты уже иди, отдыхай, нам