и, похоже, собирались оставаться рядом с комнатой леди Скоггард до утра. Ула была уверена, что дальше по коридору и сбоку от лестницы она бы обнаружила и других слуг, что незаметно выполняют свою работу, защищая от Личвардов собственное будущее.

Ближе к назначенному времени Ула решительно взяла себя в руки и запретила себе бегать к дверям. Села в кресло и не шевелилась, боясь сорваться. Сердце колотилось всё сильнее. Она начала нетерпеливо постукивать ножкой по полу, а когда всё же раздался тихий стук в дверь, сорвалась с места.

— Почему не спросила, кто пришёл? — Дагдар строго покачал головой, когда жена заперла дверь, впустив его в комнату.

Что Ула могла ответить? Не рассказывать же, как металась весь вечер и сгорала от нетерпения. Поэтому она промолчала, с тревожной улыбкой глядя на мужа. Лорд был в тёмном камзоле, застёгнутом на все пуговицы до подбородка, точно, как и прежде, скрылся от всего мира. Это показалось Уле плохим знаком. Дагдар поставил на столик небольшую корзину со свежими фруктами и кувшином воды.

— Тебе, воробышек. — Он протянул Уле небольшой букетик нежно-белых цветов, которые всегда распускаются на праздник первого дня лета.

Лорд Скоггард не улыбался, и это стало для Улы вторым плохим знаком. Почувствовав неловкость, она поставила цветы в маленькую вазу, где засыхал старый букет.

— Благодарю.

Ула прикусила губу, услышав, как дрожит собственный голос. Они стояли напротив друг друга, не смея приблизиться, будто и не было прошедших дней и жарких объятий в экипаже.

— Ты невероятно красивая, — выдохнул Дагдар. Его взгляд медленно скользил по лицу и фигуре жены, вызывая волнение. — И вижу, что портной знает своё дело.

— Ты хотел поговорить, — вцепившись в ткань платья, прошептала Ула.

— Если не станешь кидаться на меня с кинжалом. — Дагдар наконец улыбнулся.

И она ясно увидела, как Дар волнуется, как дрожат краешки губ, а взгляд лихорадочен и неспокоен.

— Посмотрим на твоё поведение, — в тон ему ответила Ула, немного расслабившись.

Но тут же вспомнила о Фине и его обещании вломиться в спальню. Холодок пробежал по позвоночнику.

— Чего ты боишься, воробышек? — Дагдар чутко уловил состояние жены. — Младший мерзавец не появится.

Широко распахнув глаза, Ула испуганно застыла, слова застряли в горле.

— Эилис предупредил меня, — пояснил лорд. — Не думай о Личвардах. Ни один из них не способен запятнать тебя. Ничем, поняла, моя девочка? — и Дар шагнул к ней, обнял, закрывая от всего злого и мрачного.

— И как старому хитрецу удалось удержать чудовище? — Откинувшись назад, Ула не сводила глаз с мужа.

Светлое лицо Дагдара в полутьме комнаты казалось ей невероятно красивым и юным.

— Хм. — Уголки губ Дара изогнулись. — Я не силен в лекарских науках, но, кажется, бедняга Финиам мается животом. Несколько дней он будет занят.

Звонкий смех Улы слился с низким рокочущим голосом лорда Скоггарда. Она смеялась, уткнувшись лицом в плечо мужа, чувствуя его большие ладони, медленно скользящие по спине, невольно прижимающие её крепче. Он склонился, коснувшись губами волос. Дана потратила немало времени, чтобы соорудить на голове хозяйки нечто сложное и красивое. Пальцы Дагдара нарушили строгий порядок за мгновение. Не поднимая глаз, Ула позволяла мужу вынимать шпильку за шпилькой, тяжёлые пряди падали на плечи.

— Так лучше, — прошептал он, целуя Улу в висок, путаясь пальцами в каштановых локонах.

Сердце Урсулы билось так сильно, что отдавалось в голове, во всём теле, ноги сделались ватными. Такое же биение она чувствовала в груди Скоггарда. Следуя порыву, Ула потянулась к губам мужа, ищя продолжения желанной ласки. Их первый этой ночью поцелуй вышел нежным и трепетным, будто колыхание трав. Вначале ей даже показалось, что это густые ветви юного дерева коснулись листвой лица и губ. Пропитанные солнцем и жизнью, они отдавали ей свои силы и любовь. Внезапно всё прекратилось.

— Неправильно. — Объятия разомкнулись, а Дагдар отступил на шаг назад. — Я плохо поступаю с тобой, моя девочка.

Лицо Улы, обращённое вверх, всё ещё ожидающее проявлений любви от мужа, побледнело. Сделалось одиноко и холодно. Он стоял такой же бледный и сосредоточенный, широкие брови хмуро сошлись на переносице, две вертикальные складочки манили к себе, призывая целовать бесконечно долго.

— А что правильно? — Хриплый голос Улы сорвался.

Она падала в пропасть, куда никогда не заглядывали солнечные лучи.

— Освободить тебя от себя. — Он стиснул зубы. — Все сплетни и издержки я возьму на себя. Ты останешься чиста и свободна. Найдёшь себе нормального мужа.

— Ты собираешься отказаться от меня. — Злые слезы подступили к глазам, но Ула иссушила их. — Мой муж, которого я люблю. Тот, кто говорил, что полюбил и обещал счастье. Это жестоко и подло, Скоггард.

Не ответив, Дагдар поднял к вороту руку, плотно обтянутую рукавом до середины ладони, покрутил шеей, точно ему сжимало горло, и расстегнул верхний крючок, следующий, затем ещё один. Его серые глаза потемнели и смотрели на жену с решительным отчаяньем. Среди ароматов леса в комнате сгущалась предгрозовая тяжесть и духота.

Скоггард стянул камзол, не глядя отбросил в кресло.

— Ты сама уйдёшь от меня, Урсула Бидгар, — с болью и усталостью прошептал он.

Кусая губы, Ула не отвернулась и не шелохнулась. Весь мир сузился до высокой мужской фигуры, стоящей на фоне камина, где оранжево-алым билось пламя. Во рту пересохло. Она помнила, что в корзине позади неё стоит кувшин со свежей водой, другой лесной народ и не пил, но обернуться страшно: вдруг упрямый Скоггард исчезнет, пока она не удерживает его взглядом.

Она увидела багровый длинный шрам под рёбрами слева, когда Дагдар приподнял рубаху, снимая и её. На плече левой руки остался похожий след. Нападение на краю леса случилось не так давно, но ранения не беспокоили Скоггарда, если судить по точным, уверенным движениям. Белая рубашка полетела следом за камзолом.

Теперь Дар смотрел на Улу с вызовом. «Ну же! Сколько ты выдержишь⁈» — как бы говорили его потускневшие глаза. Он стоял, вытянувшись в струну, расправил плечи, губы сжаты, на скулах ходили желваки.

— Только не кричи, пожалуйста. — Он поморщился, мотнул головой, словно рядом зудела надоедливая муха.

Но кричать Урсула не собиралась. Преодолела первый неосознанный порыв, заперла возглас. Не крик страха перед непонятным, а сопереживания и страдания вместе с Даром. Перед ней раскрылась тайна лорда Скоггарда. Небольшой секрет, скрытый