Бершад сразу заметил военные корабли, охранявшие вход в залив.

– Эшлин позвала на помощь папирийский флот, – сказал он.

– Почему они просто стоят в порту? – спросил Фельгор. – На них можно уплыть из осажденного города.

– Эшлин не знает, что я убил императора, и собирается пойти войной на Баларию. Для этого ей и нужны корабли.

– А кто осаждает город?

– Понятия не имею.

Фельгор выпустил из рук штурвал и переставил парус.

– Ну вот мы и доплыли. Что будем делать?

Бершад оглядел берег:

– Заведи шхуну в порт.

– А как же военные корабли?

– Через час взойдет солнце. Надо действовать открыто и честно.

– Я не люблю действовать открыто и честно.

Бершад укоризненно поглядел на Фельгора:

– У капитанов военных кораблей должен быть приказ меня пропустить.

– А если такого приказа нет?

Бершад пожал плечами:

– Тогда наши души легко найдут море.

В лиге от берега к шхуне направился папирийский фрегат, вдевятеро больше украденного Фельгором суденышка. Военный корабль подошел к левому борту шхуны, над поручнями появились два наголо бритых папирийских моряка и вонзили гарпуны в палубу.

– Это еще зачем? – удивился Фельгор. – От вас же не убежишь.

– В таком дырявом корыте, конечно, не убежишь, – ответил кто-то с папирийским выговором.

– Так ведь и я о том же. А вы тут гарпунами швыряетесь.

– Мы их заберем, как только убьем вас, придурков. Кто еще на вашей шхуне?

– Больше никого, кроме нас, – ответил Бершад. – Где ваш капитан?

Папирийцы присмирели.

Немного погодя еще один голос пробасил:

– Я капитан. А ты кто?

– А ты посмотри на меня, – сказал Бершад, – сразу узнаешь.

На палубе появился загорелый седобородый папириец и, сощурившись, посмотрел на Бершада.

– Подойди-ка поближе, тебя издалека не разглядеть.

Бершад выступил вперед, отвел черные космы от лица. Папирийские матросы зашептались между собой. Капитан сплюнул за борт и невозмутимо произнес:

– Ну, заработал пару татуировок на щеках. Невелика заслуга.

Бершад закатал рукав рубахи и показал длинный ряд драконов, вытатуированных от запястья до самого плеча.

Капитан цыкнул зубом:

– Вот это да! Сайлас Бершад, с возвращением. – Он недоуменно почесал подбородок. – Вас всего двое? Королева Эшлин говорила, что ты вернешься с ее сестрой.

– Не вышло. Но мне нужно немедленно увидеть Эшлин.

Капитан поморщился:

– Боюсь, это будет непросто. У нее сегодня важное дело.

– Что за дело?

– Я тебе все объясню. Перебирайтесь на фрегат, я доставлю вас в порт. – Он окинул шхуну презрительным взглядом. – А то ваша посудина вот-вот затонет.

Бершад спрыгнул с борта фрегата, когда до пристани оставалось еще пять шагов. Приземлившись, он почувствовал, как с хрустом переломились кости в левой ступне, но через три шага снова срослись. Новоотросшая конечность все еще обладала силой мгновенного исцеления.

– Эй! – окликнул его Фельгор, спускаясь по трапу. – Погоди, куда ты мчишься? Я же не умею отращивать новые ноги!

– Нет времени ждать.

Бершад ужаснулся рассказу капитана. Эшлин шла на смерть ради войны, в которой больше не было нужды. Эшлин ничего не знала. Бершаду надо было срочно с ней увидеться.

– Я с тобой, – заявил Фельгор, наконец-то спрыгнув на причал. – Хочу познакомиться с королевой, которая затеяла всю эту хрень, и получить свою награду. Мы сейчас куда?

Капитан объяснил, что Эшлин встречается с Седаром Уоллесом у главных городских ворот. Там, куда вела дорога из гавани.

– Вон туда. И не отставай.

Альмира, Незатопимая Гавань

Эшлин вышла из ворот Незатопимой Гавани, окруженная вдовами. Следом маршировали гвардейцы во главе с Карлайлом Лайавином, а за ним шествовали отряды Линкона Поммола. Линкон отправил своих лучников охранять городские стены, чтобы уцелевшие королевские гвардейцы могли сопровождать королеву.

На Эшлин были кожаные штаны, шелковая рубаха с широкими рукавами, прикрывавшими запястья, и папирийский нагрудный доспех из акульей шкуры, принадлежавший одной из погибших вдов. У Эшлин не было ни оружия, ни чего-нибудь металлического.

Линкон стоял слева от нее и оглядывал поле. На нем были дорогие доспехи из зеленого металла, протравленного кислотой так, чтобы напоминать змеиную чешую. Тонкая шея забавно торчала из толстого железного ворота.

– Эшлин, не делай этого, – сказала Хайден.

– Не делай этого, королева, – вторила ей Сосоне. – Мы можем сесть на папирийский корабль и уплыть в Папирию. Твоя смерть никому не поможет.

– И бегство в Папирию тоже никому не поможет.

Вдовы все утро отговаривали Эшлин от поединка, но она оставалась непреклонной. Другого выхода у нее не было. В краешке широкого рукава рубахи прятался пузырек с божьим мхом, а драконья нить обматывала левое запястье.

– В круг я войду одна, – сказала Эшлин. – Все остальные не отходите от стен, в случае чего лучники вас прикроют. Что бы ни случилось, защищайте город. Я не хочу лишних смертей.

Линкон кивнул:

– Будет исполнено, королева.

Эшлин посмотрела на него, однако ничего не сказала. Отступать было некуда. Она жестом подозвала к себе Хайден и Сосоне.

– В случае провала отправляйтесь на юг, к Умбрикову Долу, а потом сверните на восток, вдоль реки, до самой мельницы.

– Зачем? – недоуменно спросила Хайден.

– На мельнице есть почтовый голубь, который долетит до замка Химейи. Мельник знает, кто в Дайновой пуще прячет остальных голубей. Если я умру, то немедленно известите императрицу Окину. Ясно вам?

Хайден нахмурилась и неохотно кивнула:

– Да, королева.

Королева вышла на поле одна. В ушах отдавался звук шагов и шорох жухлой летней травы под ногами. Эшлин не было страшно. Она понимала, что хуже уже не будет, и это странным образом успокаивало. Может быть, то же самое чувствовал Сайлас, отправляясь убивать своего первого дракона.

Навстречу Эшлин выступила сотня воинов. Во главе отряда шел седовласый командир в красном доспехе. Над правым плечом сверкала зеленая искорка – изумруд в эфесе меча.