Все дело будет сосредоточено в Петрограде, куда будут доставлены все арестованные.

Главнонаблюдающий за следствием А.Ф. Сталь выехал вчера в Москву, откуда вернется через неделю. Ему поручено все дальнейшее расследование заговора.

Первые неопровержимые сведения о заговоре получены были прокуратурой от одного очень уважаемого гражданина в Нижнем Новгороде.

Прокуратура до сих [пор] не считает возможным определять роль и значение каждого из арестованных и прикосновенных к делу лиц.

Официальный список высылаемых из России

Мы имеем возможность на основании официальных сведений сообщить полный список лиц, высылаемых за границу на основании закона об остракизме. В этот список входят отставной генерал В.И. Гурко, бывшая фрейлина А.А. Вырубова, редактор «Земщины» С. Глинка-Янчевский, доктор Бадмаев, И.Ф. Манасевич-Мануйлов и гвардии штабс-ротмистр г. Эльвенгрем.

Эльвенгрем играл довольно активную роль в союзе георгиевских кавалеров. Согласно его собственным показаниям, данным на допросе следственным властям, Эльвенгрем состоял вице-председателем этого союза. Эльвенгрем был прикомандирован к Генеральному штабу. Во всех выступлениях союза он принимал деятельное участие, пользуясь в союзе большой популярностью.

Всем высылаемым предъявляется следующий текст приказа: “На основании п. 2 указа Временного правительства от 2-го сего августа, определяющего исключительные полномочия министров военного и внутренних дел, по взаимному их соглашению, такой-то, деятельность которого особо угрожает обороне государства, внутренней безопасности и завоеваниям революции, обязан немедленно покинуть пределы Российского государства”.

Отъезд перечисленных выше лиц должен состояться сегодня, 25 августа, однако большинство из них заявило о невыполнимости предписания ввиду отсутствия средств и невозможности в такой короткий срок ликвидировать свои дела. Кроме того, возникли затруднения в смысле изготовления заграничных паспортов. Вследствие этого высылка всех состоится в субботу. Всех до Торнео будет сопровождать особый конвой, а также представители военной и гражданской власти» [472].

Таким образом, создавалось впечатление о крупном монархическом заговоре, которого на самом деле не было. Следует еще раз подчеркнуть, что предположение о заговоре оказалось несостоятельным. Дело было прекращено, но начато другое. Большинство видных военных начальников по обвинению в участии так называемого Корниловского мятежа были заключены под арест. Если детально разбираться в этом хитросплетенном узле политических событий, то главное, по нашему мнению, конечно, был не так называемый монархический заговор, а борьба за власть. Керенский не хотел никому ее уступать. Главной силой на тот момент были военные, как и в памятные дни свершения Февральской революции. Авторитет Верховного главнокомандующего генерала Л.Г. Корнилова, в котором А.Ф. Керенский видел явную угрозу для своей популярности и «незаменимости» у руля России, подвинул главу Временного правительства пойти на явную провокацию. Генерал Л.Г. Корнилов был объявлен «мятежником», который даже не помышлял восстанавливать Романовых на троне, но хотел навести дисциплину и положить предел бесконечной вакханалии анархии, бесчисленным провокациям по захвату власти большевиками. Глава Временного правительства А.Ф. Керенский лишь корыстно желал, пытаясь всеми правдами и неправдами, сохранить свое место во главе Российского государства.

Позднее судебный белогвардейский следователь по особо важным делам Н.А. Соколов в августе 1920 года при допросе А.Ф. Керенского в Париже по делу убийства царской семьи не забыл задать бывшему главе Временного правительства вопрос и о «деле М.С. Хитрово». В протоколе допроса свидетельских показаний Керенский признал следующее: «Действительно по поводу приезда в Тобольск Маргариты Хитрово было произведено по моему телеграфному требованию расследование. Вышло это таким образом. Во время московского государственного совещания были получены сведения, что к Царю пытаются проникнуть 10 человек из Пятигорска. Это освещалось, как попытка увезти Царскую Семью. В силу этого и производилось расследование. Однако эти сведения не подтвердились. Ничего серьезного тут не было» [473].

Несмотря на это признание белогвардейскому следствию, А.Ф. Керенский много лет спустя в своей книге «Трагедия династии Романовых» (вышедшей впервые на французском языке во Франции) писал по этому делу следующее: «Хорошим примером истинной преданности и отсутствия всякого здравого смысла служит путешествие фрейлины Маргариты Хитрово. /…/

Осуществлялся ребячий заговор по освобождению Императорской Семьи. Хитрово ехала далеко не одна. Там собирались другие молодые люди, столь же воодушевленные, столь же неопытные. До правительства дошли сильно преувеличенные слухи, так что пришлось заняться расследованием. Серьезной опасности не обнаружилось, дело было закрыто.

Если я более или менее подробно рассказываю о деле Хитрово, то лишь потому, что оно типично для молодых энтузиастов, не способных «помочь» государям. Живя в Санкт-Петербурге, Москве, они питали непоколебимое убеждение, что, “кроме царской стражи, в Тобольске все до последнего — монархисты. Там есть настоящая организация, готовая нас поддержать, и необходимый транспорт”.

Но, приехав в Тобольск, они видели, что “монархистами” можно назвать лишь немногих сочувствующих представителей среднего класса» [474].

Последующие сведения в печатных изданиях о Маргарите Сергеевне Хитрово, ее судьбе весьма отрывочны и эпизодичны. Это в основном переписка с царской семьей, которая частично была впервые опубликована в зарубежных сборниках, а позднее в России. Некоторые документальные материалы о ней теперь находятся в ГА РФ.

Насколько правомочно было провозглашение Временным правительством 1 сентября 1917 года в России республики, т е. до созыва и вынесения решения Учредительным собранием, к выборам которого само всех призывало? Почему позднее большевики разогнали Учредительное собрание и жестоко расстреляли демонстрацию простого народа, который выступил в его поддержку, тем самым напомнив в какой-то степени своими действиями события Кровавого воскресенья 1905 года, и положили начало Гражданской войны в России?!

В этой драматичной истории, прежде всего, вспоминаются эпизоды с так называемым временным отречением Михаила Романова от престола до вынесения решения Учредительного собрания, о чем мы говорили в этой книге раньше. Французский посол в России М. Палеолог о тех событиях в своих известных мемуарах и дневниках говорил о поведении А.Ф. Керенского: «Керенский пожелал выразить общее чувство лапидарной фразой, сорвавшейся с его губ в театральном порыве:

— Ваше Высочество! Вы великодушно доверили нам священный сосуд вашей власти. Я клянусь вам, что мы передадим его Учредительному собранию, не пролив из него ни одной капли» [475].

Вспомним и дневниковые строки императора Николая II от 3 марта 1917 года: «Алексеев пришел с последними известиями от Родзянко. Оказывается, Миша отрекся. Его манифест кончается четыреххвосткой для выборов через 6 месяцев Учредительного Собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились — лишь бы так продолжалось дальше» [476].