– Насколько я понял, прокурор уже проинформировала тебя об угрозах в адрес одной из твоих сотрудниц, Изабеллы Норен, – констатировал Блад.

– Да, какой ужас, – согласился адвокат. – Услышав об этом, я сразу же переговорил с ней, и могу уверить вас, мы, со стороны нашей фирмы, уже приняли все меры безопасности, которые в наших силах.

– Хорошо, – сказал Блад, одновременно выложив перед Даниэльссоном три фотографии.

– Она показала на данную троицу, – продолжил он. – Афсана Ибрагима, Али Иссу и родственника Афсана Али Ибрагима. Она сделала это без толики сомнения, а поскольку также рассказывает, что видела их в нескольких случаях у вас в бюро, абсолютно уверена в этом.

– Да, как только у меня будет возможность, я, естественно, обсужу с другими совладельцами, можем ли мы и дальше представлять их, принимая в расчет то…

– Сейчас не это волнует меня в первую очередь, – перебил его Блад. – Меня гораздо больше интересует, чем они угрожали тебе за день до того, как пришли домой к Норен.

– По данному пункту у меня вообще нет никаких комментариев, как ты наверняка понимаешь, – покачал головой Даниэльс сон. – Я, как адвокат, не имею права раскрывать содержание разговоров…

– Я тебя услышал, – не сдавался Блад. – Насколько я в курсе, ваше общение получилось не самым приятным. Кроме того, к тебе приходил еще один человек. Всего их было четверо, целая маленькая делегация. Его зовут Омар Бен Кадер, если тебе сейчас интересно, – продолжил Блад и поместил четвертую фотографию перед Даниэльссоном.

– Без комментариев, – ответил Даниэльссон. – Вдобавок он так и не представился.

– Удовлетвори наше любопытство, – сказал Блад. – Поскольку мы, похоже, договорились, что они просидели в твоем офисе и разговаривали с тобой целый час, даже чуть больше, если верить показаниям других.

– Как я уже говорил, у меня нет никаких комментариев по той простой причине, что это противоречит правилам, которым я, как адвокат, обязан подчиняться.

– Хорошо, что ты сказал это, – вклинилась в разговор Лиза Ламм. – Но я не разделяю твоего мнения.

– Как я говорил…

– Не перебивай меня, – сказала Лиза Ламм. – У нас есть все основания считать, что твой бывший коллега принял от Афсана Ибрагима примерно двадцать миллионов крон, минуя вашу бухгалтерию, в качестве вознаграждения за юридические и прочие услуги. А это само по себе незаконно.

– Как я уже говорил… У меня не может быть никаких…

– Подумай, Даниэльссон, – предостерегла его Лиза Ламм.

– У меня нет никаких комментариев, – повторил Даниэльссон и на всякий случай покачал головой.

– Ты не оставляешь мне выбора, – пришла к выводу Лиза Ламм и с сожалением пожала плечами. – Насколько я поняла, у тебя судебный процесс в Аттунде сейчас утром.

– Да, – подтвердил Даниэльссон удивленно и на всякий случай посмотрел на свои часы. – У меня максимум полчаса, прежде чем…

– Не беспокойся, – сказала Лиза Ламм. – Я позвоню и поговорю с ними.

– Сейчас я не понимаю… – пробормотал Даниэльссон, всем своим видом подтверждая искренность своих слов.

– Я только что приняла решение задержать тебя, – объяснила Лиза Ламм. – И в связи с этим…

– Но подожди, подожди, – залепетал адвокат Даниэльссон и замахал руками. – Мы же можем поговорить об этом как взрослые люди.

– Тогда мы сделаем последнюю попытку, – сказала Лиза Ламм и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. – Последнюю, – добавила она и кивнула ободряюще.

«Подобное не проходит бесследно», – подумала Лиза Ламм полчаса спустя, когда инспектор Блад закончил допрос адвоката Петера Даниэльссона.

– Хочешь, чтобы я заказал тебе такси? – спросил инспектор Альм, когда бледный и потный Даниэльссон покидал комнату.

– Нет, спасибо, – ответил адвокат и покачал головой. – Я сам.

– Приятно слышать, – улыбнулся Альм. – Просто у меня аккумулятор на последнем издыхании.

– Пару слов на дорожку, Даниэльссон, – сказал Блад, провожая его по коридору к выходу. – Это о тебе и твоей семье, если тебя интересует.

– Да? Что ты хотел сказать?

– От Афсана Ибрагима можно ждать любой гадости. – Блад серьезно посмотрел на адвоката. – Поверь мне. Абсолютно любой.

– Спасибо, – буркнул Даниэльссон. – Я услышал тебя. Я верю тебе.

– Хорошо, – сказал Блад. – Береги себя.

112

Шеф криминальной полиции Сольны комиссар Тойвонен в своей профессиональной жизни привык планомерно переходить от одной задачи к другой и с целью облегчить себе ежедневную работу обычно выписывал все свои дела по порядку на белую доску, повешенную на стену за его письменным столом. Последние четыре дня с этим, однако, все обстояло столь хорошо, что вместо традиционно украшавшего ее длинного списка, там присутствовала только одна строчка.

«Найти О, ГГ и водилу» было написано простым шифром Тойвонена, поскольку он не мог исключать, что та или иная любопытная душа, не имеющая никакого отношения к делу, появится в его кабинете. Если перевести все это на обычный шведский, ему требовалось обнаружить Окаре, Гарсия Гомеза, задержать их и позаботиться о том, чтобы они попали в арестный дом полиции Сольны, прежде чем найдут свидетеля, которого Бекстрём и его розыскная группа хотели сохранить для себя.

Одно дело против обычной полдюжины, и сотни коллег сейчас, надо надеяться, рыли землю носом, чтобы Тойвонен мог вытереть свою доску начисто и вернуться к обычной рутине. Но пока без какого-либо результата, пусть Фредрик Окаре был двухметрового роста, состоял из ста пятидесяти килограмм мышц и костей и имел конский хвост пшеничного цвета, доходивший ему до половины спины. С полицейской точки зрения он с такими приметами все равно явно считался идеальным объектом поиска.

Так все продолжалось четыре дня, пока его старый товарищ комиссар Хонкамяки не позвонил ему, чтобы поговорить доверительно (между нами, финскими братьями). Хонкамяки ранее командовал подразделением пикетов в Стокгольме, но уже несколько лет руководил одним из наиболее важных направлений разведдеятельности и сыска Государственной криминальной полиции. Из тех, о чьей работе никогда ни с кем не говорят. Пожалуй, за исключением финского брата, вдобавок такого же шведского полицейского.

– Как ситуация? – спросил Хонкамяки. – Насколько я понял, ты ищешь Окаре и его рекрута Гарсия Гомеза, а также какого-то чертова таксиста, не желающего исполнять свой гражданский долг. Поправь меня, если я ошибаюсь?

– Я слушаю, – буркнул Тойвонен.

Наконец, подумал он, поскольку Хонкамяки принадлежал к тем людям, кто относился к своим заданиям с серьезностью, свойственной ему самому, и никогда не стал бы тратить время на пустые слова утешения.

– Для порядка у меня есть только один простой вопрос, – сказал Хонкамяки. – Насколько вы уверены, что Эрикссона прибили примерно без четверти десять вечера?