— Ребята, вы пороху нюхали? — насмешливо спросила их Лира, забыв, что стоит перед ними не в мундире лейтенанта, а в бальном платье.

— Прекрасная сударыня, — с галантной улыбкой ответил офицер в форме драгун, — не знаю, как у вас в провинции, а в столице нюхают не порох, а нюхательный табак.

— Сударыня, если вы офицер, то где же ваши погоны? — рассмеялся стоявший рядом с ним гусар.

Лира вспыхнула до корней волос, но не нашла что ответить на это. Зато за нее заступился Харальд.

— Лейтенант! — гаркнул он. — Пачему-у воротник не застегнут, сапоги не чищены, а пояс болтается, как яйца у собаки?!

Друзья попавшего под раздачу гусара дружно засмеялись над ним. А драгун продолжил клеиться к Лире:

— Сударыня, можно пригласить вас на танец?

— Нет, — отрезала Лира. — Но если вы продолжите в этом духе, то я приглашу вас на мордобой за углом.

Я стоял рядом и посмеивался над их перепалкой. Хотя за ней стоял совсем не шуточный конфликт обычных армейских полков и дворянской гвардии. Командир драгунского полка, пристававший к Лире, имел титул герцога. Гусар, которого начал на потеху публике разносить Харальд, был самое меньшее графом и за день тратил больше, чем в месяц зарабатывал полковник. И поэтому, несмотря на то что был только старшим лейтенантом, в негласной иерархии воинских чинов стоял выше Харальда.

— Эй, пехота! А так вы можете? — Кто-то из гусар, держа одной рукой бутылку шампанского, ударом шашки отрубил ей горлышко.

— Мы предпочитаем рубить головы врагов империи, а не портить оружие о бутылки, — холодно заметил Харальд.

Разговор прервал звук пощечины и возмущенный голос Лиры:

— Хам!

В гневе Лира была прекрасна. Волосы растрепались, руки сжаты в кулаки, глаза горят праведным гневом. Кавалеристы даже забыли, что собирались над ней пошутить, и начали говорить девушке комплименты. Чем сильно смутили ее.

Перепалка могла продолжаться долго, но к кавалеристам подошел их командир.

— Смирно! — гаркнул седой подтянутый генерал-майор.

— Сэр, тут пехотские стоят.

— Вижу, не слепой, — отрезал он и подошел к Лире. — Сударыня, вы случайно не Лира Гарден, снайпер «Холмовых стрелков»?

— Да, сэр. Но я уже пять лет как не служу в этом полку. Откуда вы меня знаете? — удивилась девушка.

— Сражение у Сенерха, я тогда был еще полковником и командовал Райхенским драгунским полком. Я слышал о вас и даже видел, но, увы, не имел возможности познакомиться.

Кавалеристы, поняв, что попали впросак, попытались незаметно скрыться. Но генерал их заметил:

— Стоять, орлы залетные! Кру-гом! Принести извинения прославленному ветерану Северной кампании! Если бы не она, победа у Сенерха дорого бы нам обошлась. — Не обращая больше на них внимания, он опять повернулся к Лире и протянул ей руку: — Разрешите пригласить вас на танец.

Лира, быстро взглянув на Харальда, согласилась. А Харальд проводил ее странным взглядом.

— Это правда она? — удивленно спросил один из драгун.

— Как один стрелок, даже хороший, мог решить исход битвы? — недоуменно произнес гусар.

— Она убила вождя племени северных варваров. Все племя вышло из битвы, чтобы выбрать себе нового вождя. Как только они это сделали, она убила нового вождя. Так она не давала вступить в бой сразу трем племенам в течение двух дней. Победа оказалась почти бескровной для нас, да и для варваров. Деморализованные ею племена сложили оружие. Я знал, что это заслуга девушки-снайпера, но даже подумать не мог, что это она.

— А почему они не могли без вождя вступить в бой? — удивился другой кавалерист.

— Без вождя в бою не будет удачи, — заметил Харальд. — Гибель вождя от рук врага еще до начала битвы — плохое предзнаменование.

— Варвары, — усмехнулся кавалерист.

Я задумчиво посмотрел на Харальда. Он ведь сам родом из одного из северных племен.

— Тебе не кажется, что этот план немного… — Я замялся, подбирая нужное слово.

— Подл? Конечно кажется, ведь это я его придумал, — невесело усмехнулся Харальд.

— Ты?

— Да, я его придумал и предложил командованию. За это мне дали майора. Имперские военные не смогли бы додуматься до этого, они тогда еще не знали всех тонкостей местных суеверий.

— «Холмовые стрелки» — это ведь Западная армия, — перевел я тему разговора. — Только у них в ходу такие названия полков.

— Да.

— Интересно, каким ветром Лиру занесло на восток? — задумчиво спросил я.

Харальд пожал плечами и отошел в сторону. Зато ко мне подошла Арья, ехидно улыбающаяся в спину полковнику.

— Северным ветром.

— Что? — не понял я.

— Я говорю, Лиру на восток занесло северным ветром. Она поехала туда за Харальдом.

— Вот как, — тихо сказал я.

Тем временем объявили белый танец. Арья, слегка покраснев, посмотрела на меня. Несколько секунд она колебалась, потом, сжав губы, шагнула в мою сторону. Я оторвался от своих размышлений и повернулся к ней, гадая, что она хочет.

— Маэл! — Неожиданно появившаяся Лютеция схватила меня за руку и, не слушая возражений, потащила в зал.

Лютеция была, как всегда, на высоте. Роскошные золотистые волосы волной падали на плечи. Прическу украшала серебряная диадема. В ослепительно-белом платье с открытыми плечами и смелым вырезом она привлекала внимание всех мужчин в зале.

Танцевала Лютеция тоже прекрасно. Она словно парила в моих руках, а я чувствовал себя неуклюжим медведем. Девушка часто излишне вольно прижималась ко мне, и я чувствовал тонкий аромат ее духов и горячее дыхание. Но при всем этом я чувствовал ее напряжение. Лютеция настойчиво пыталась поймать мой взгляд, а я упорно избегал этого.

После танца девушка потянула меня на свободную террасу. Там она отвела меня в самый дальний угол и, остановившись в полуметре, теребила платок.

— Ты хочешь мне что-то сказать?

— Да, Маэл, — вздохнула Лютеция. — Я давно должна была это сделать.

Она вдруг, как утопающая, схватила мою руку и сильно сжала ее.

— Маэл, пожалуйста, прости меня! — Она с невысказанной мольбой смотрела мне прямо в глаза.

От неожиданности я потерял дар речи. Глядя в глубокие синие глаза, я стоял и молчал, не зная, как себя вести.

— Я давно должна была тебе это сказать. Я сама не знаю, зачем так поступила. Не знаю, простишь ты меня или нет, но знай, мне невыносимо стыдно.

Я отвел взгляд.

— Лютеция, — сухо произнес я, — я давно не злюсь на тебя. Поверь, та неприятность, что ты мне устроила, была наименьшей из того, что потом со мной случилось.